Размышления о науке
Статья написана Павлом Чайкой, главным редактором журнала «Познавайка». С 2013 года, с момента основания журнала Павел Чайка посвятил себя популяризации науки в Украине и мире. Основная цель, как журнала, так и этой статьи – объяснить сложные научные темы простым и доступным языком
«Сон разума порождает чудовищ». Так просто и ясно двести лет назад выражали свои опасения многие из деятелей Просвещения. Сегодняшние дела в науке настраивают западных исследователей на идущий от еще более древних времен печально-парадоксальный способ мышления: «Кто умножает знание — умножает зло». Похоже на то, рассуждают они, что опасным становится именно бодрствующий разум. Прометей раскрыл людям тайну многих ремесел, тщательно скрываемых богами. Зевс, чтобы отомстить дерзкому герою, создал Пандору, на которой женился брат Прометея Эпиметей. Она, как известно, покусилась на тайну… Так был открыт «ящик Пандоры». «Таким образом,— пишут авторы изданного в США сборника «Научная технология и социальные изменения»,— ящик Пандоры, полный зла, и дар Прометея переплелись еще со времен античности».
Казалось бы, разочарование в разуме — не новость, это явление периодическое. Вот наугад несколько высказываний:
С травой и птицами в разлуке
За часом час я провожу,
Утех ни в чем не нахожу.
Под ветхим куполом науки,
Где каплет дождик мертвой скуки…
У. Блейк
Человечество коллективно, под руководством дураков и при помощи изобретательности умных рабов занято великим делом подготовки своего собственного уничтожения. Б. Рассел
Хорошо известно также, что на протяжении прошлого ХХ столетия выросла целая «франкенштейниада», вобравшая в себя серию талантливых по выполнению, но мрачных по настроению романов-предупреждений, «антиутопий», в которых подробно рисуется картина того, как в обществе будущего наука и ее технические приложения покорно служат деспотизму политической воли.
Однако сегодняшний скептицизм в некотором отношении поучителен: сомнения порождены практиковавшимся десятилетиями внедрением «технических программ», в которых науке и технике обычно отводится роль главного терапевтического средства в оздоровлении экономической и социальной жизни. Наука оказалась в этот период главной героиней техницистской идеологии и самым эксплуататорским образом была обременена новой социальной ответственностью: «наука может все». А это означало, что возвещался конец идеологической борьбе и политическим сражениям. Вместо них в общество должны якобы быть вмонтированы бесстрастные механизмы «научного» программирования национального благополучия и согласия. Выражая тогдашние настроения, известный социолог Р. Арон писал: «Индустриальное общество, начиная с определенной стадии развития, расширяет сферу проблем, состоящих в ведении научного исследования и обращающихся к искусству социального инженера. Даже статуты собственности и способы регулирования — объект конфликтов доктрин и идеологий в прошлом столетии — кажутся мне относящимися, главным образом, к техническому аспекту спора».
В пятидесятые — шестидесятые годы сформировалось и доминировало то умонастроение в отношении науки, которое в более поздний и трезвый период было окрещено «R&D-мифом»: «Если мы можем посылать человека на Луну, то мы вполне способны решить наши социальные проблемы здесь, на Земле». (R&D — начальные буквы английского выражения «research and development», что обычно переводят как «исследования и разработки»).
Расплата за «технократическое благодушие» не заставила себя долго ждать. «Самый большой шок в результате полета на Луну,— красноречиво признал вице-президент корпорации «IBM» Л. Бранскомб,— состоял в том, что он явно ничего не изменил. Мы не были освобождены от наших проблем, мы лишь увидели их в более ясной перспективе…
Если мы смогли послать троих людей на 500 000 миль до Луны и обратно, безопасно и по расписанию, почему мы не можем послать 500 000 человек на три мили ежедневно на работу и тоже безопасно и вовремя? Экзальтация, подогреваемая завышенными ожиданиями, всегда грозит обернуться своей противоположностью — унынием и разочарованием. Поэтому можно сказать, что «сциентистский (от латинского scientia — наука) бум», как это ни странно, лишь углубил падение авторитета науки у ее вчерашних почитателей.
У психологов есть выражение «кризис самосознания». Им обозначается тот период развития психологии человека, когда у него начинается освоение своей собственной личности. С точки зрения психолога, это нормальный, хотя и трудный процесс. Формирование самосознания означает переход к новому этапу зрелости, когда человек все больше и больше ориентируется не только на свои собственные желания и потребности, но и на те последствия, которые они могут вызвать. И именно способность человека к критической рефлексии позволяет ему, в конце концов, поддерживать приемлемую для всех линию поведения. Начало этой рефлексии в субъективном плане неизбежно принимает форму «кризиса сознания», а в объективном — начинается с того, что окружающая среда уже «сопротивляется» привычному поведению человека и тем самым дает толчок к новой энергичной работе сознания.
Подобный кризис переживает сегодня наука. «Самосознание науки,— пишет американский науковед Ч. Стоунз,— сменилось с однозначного оптимизма на трудную неопределенность». Эта неопределенность порождена тем, что сегодня острее, чем когда-либо, перед наукой встал ряд кардинальных и глобальных вопросов, но ясных и надежных ответов на эти вопросы ученые не видят. Идет открытый и интенсивный процесс формирования «нового самосознания», с помощью которого, прежде всего, сами ученые хотят понять и сложные внутренние методологические и организационные проблемы, и тот противоречиво-двусмысленный социальный статус науки — она беззащитна и потенциально страшна,— который становится ее судьбой в обществе, построенном на классовом антагонизме.
Нижеприведенный перечень лишь в слабой степени отражает весь внутренний драматизм, который пронизывает организм современной науки в условиях западной цивилизации. …Наука перестала воспринимать действительность и сосредоточилась на своих внутренних (эзотерических) сюжетах. Такова одна из дискутируемых тревожных тем.
Если перефразировать знаменитую метафору Гейзенберга, то получается, что ученые оказались в положении капитана, корабль которого сделан полностью из железа, так что стрелка компаса намертво устремлена на эту стальную массу. «Современная наука,— предупреждает французский физик Леви-Леблен,— погружается в эзотеризм. Фундаментальные исследования все больше вращаются вокруг собственной оси, отталкиваясь лишь от самих себя, то есть от произведенных знаний, и пропорционально этому их техническое использование становится все более редким. Большинство исследований бесполезно».
…Внутреннее усложнение науки ставит ее на грань самоубийства. Вот другой диагноз. Существует предел развития исследований, переступая который, считает американский экономист, социолог и науковед К. Боулдинг, наука попадает в «энтропийную ловушку», в зоне которой вся наличная энергия ученых пойдет на преодоление трудностей коммуникации и поиска уже добытой информации. «Легко представить ситуацию, возможно лет через сто,— говорит К. Боулдинг,— когда объем знания будет столь большим, что все усилия будут употребляться исключительно на доставку этого знания от одного поколения к другому».
…Очень много и озабоченно говорят сегодня ученые о новых формах организации производства научного знания. «Фабрикатизация науки» — это новое явление для многовековой истории духовной культуры. Например, Европейская организация по атомным исследованиям в Женеве представляет собой настоящую «фабрику», где работают от 300 до 400 физиков, 400—500 инженеров и техников и более тысячи квалифицированных рабочих и секретарей. Это радикально изменило психологическую и социальную атмосферу научного творчества. В условиях «подробного» разделения научного труда, как считает американский социолог Т. Розак, у участников исследования появляется ощущение непричастности к научным результатам.
Изменение организационной стороны исследований,— прогнозирует другой ведущий американский социолог, Р. Мертон,— может привести к отчуждению от научного процесса, в котором люди принимают участие. Этот во все большей степени анонимный характер производства научной информации отрицательно сказывается на таких жизненных факторах науки, как ответственность и инициатива.
Продолжение следует.
Автор: А. Щелкин, кандидат философских наук.