Муравьи – санитары леса

В своих миниатюрных «Естественных историях» французский писатель Жюль Ренар дал уложившийся всего в полтора десятка слов портрет муравьев: «Каждый из них похож на цифру «3». А сколько их, сколько их! 333333333333 — до бесконечности»… Когда в 1758 году Карл Линней впервые выделил в своих каталогах произведений живой природы семейство муравьиных, он знал всего семнадцать видов. Сейчас, двести пятьдесят лет спустя, число зарегистрированных видов приближается к двадцати тысячам! Не удивительно, что уже в конце XIX — начале XX века из Общей науки о насекомых, из общей энтомологии выделилась посвященная одним только муравьям новая ее ветвь — мирмекология.

В тайге, сосновых борах, в густых лиственных и смешанных лесах бурые муравьиные нучи, округлые или островерхие купола муравейников еще более обычны, чем дятлы, тетерева, дрозды, серая ящерица, заяц или бурундук. К этому составленному натуралистами перечню С. Я. Маршак прибавил в стихотворении «Бор» еще одного лесного обитателя — белку:

А зайдешь в лесную даль и глушь
муравьиным спиртом пахнет сушь.
В чаще муравейники не спят, шевелятся, зыблются, кипят да мелькают белки
в вышине, словно стрелки от сосны
к сосне…

Муравьиные кучи — это небезразличная к лесу деталь пейзажа. Еще в 1836 году видный русский лесовод Петр Перелыгин в книге «Лесоохранение или правила сбережения растущих лесов» писал о муравьях, что «они суть первые неприятели личинок насекомых… Они неустанно преследуют всякого рода личинок на дереве, у корня коего находится муравьиная куча». Муравьи, разъяснял далее лесовод, «даже препятствуют вылуплению личинок из яиц. Оттого посреди поврежденного какого-либо места леса подобные, близко к муравейнику расположенные, деревья остаются свежими и зелеными». Это муравьи из группы формика. А сколько между тем муравейников формика разоряется людьми сплошь и рядом без всякого смысла, без цели и нужды, просто для того, чтобы поглазеть на суматоху, охватывающую развороченное гнездо.

В глубинных лесах, подальше от человеческого жилья, муравейники формика повреждаются пернатыми, четвероногими. Дятлы, к примеру, прорывают глубокие ходы в основании кучи и забираются внутрь, буквально набивая здесь зобы пищей. Муравьиные кучи приманивают к себе голодных барсуков и лис, которые ищут зимующих в гнезде жирных личинок жука-бронзовки, например. Достаточно есть и других лесных тварей, которые не столько поедают муравьев, сколько губят: развороченные гнезда зимой чаще промерзают насквозь, чаще затопляются весной талыми водами.

Всю свою жизнь посвятив изучению и исследованию именно формика, вюрцбургский профессор Карл Гэсвальд показал, что многие формика обладают подлинно драгоценными свойствами и особенностями. Их разумное использование может сделать эти виды верным другом и благодетелем лесов, помощником и союзником лесника, безотказным защитником лесных пород от всякого рода насекомых-вредителей. Кроме того, формика способствуют существованию целого ряда растений, которые по-своему поддерживают жизнеспособность леса и в конечном счете тоже продлевают его долголетие, а также — об этом мало кто подозревает — улучшают и обогащают органическим веществом почву, усиливают проникновение в нее воздуха, регулируют поверхностное водоснабжение.

Вот почему каждый разоренный в лесу муравейник — это замаскированная мина замедленного действия. В самом деле, тысячи видов насекомых вредят рощам, борам, дубравам. Шестиногие вредители высасывают соки из побегов, листьев, корней, уродуют их вздутиями, наростами, опухолями, свертывают листья в трубочку, оплетают паутиной, выедают мякоть с поверхности, скелетируют листья, оставляя от них только реденькую сеть жилок, обгрызают с краев, внутри или целиком, так, что один только черешок напоминает: здесь был лист! А то и черешка не остается! Они уничтожают хвою, проникают под кору на ветках или стволах, буравят древесину извне, обгладывают корни, прячутся в почках будущих цветков, прокладывают свои убийственные червоточины в листьях, коре, лубе, древесине…

Тучи разноцветных и невообразимо разноформенных, подчас совсем незаметных созданий — личинки, долгоносики, листоеды, листовертки, дупляки, червецы, огневки, пилильщики, точильщики — подсекают силу дерева, прокладывают дорогу новым отрядам истребителей леса. За ними следуют короеды, лубоеды, усачи, слоники, и ослабленные деревья окончательно погибают.

МУРАВЕЙ НА ОХОТЕ

Но вот наблюдатели, расположившиеся в разных участках леса вокруг муравейников, решили подсчитать количество фуражиров формика, возвращающихся в гнездо, и зарегистрировать их груз — мертвых жучков, мушек, бабочек, гусениц разных видов… Сообщениям их просто трудно поверить: получается, что в достаточно сильный лесной муравейник сносятся в течение одного летнего дня не то что сотни или тысячи, а десятки тысяч различных насекомых.

Многие наблюдения говорят, что в один муравейник доставляется за лето три-пять — восемь миллионов насекомых!

Правда, не все, что доставляется и сносится в муравейник, уничтожено муравьями. Они нередко стаскивают в свои гнезда и насекомых, погибших от разных причин. Многие муравьи возвращаются и вовсе как бы без груза, ничего не неся в жвалах, а на самом деле, как установлено, с зобиками, полными корма.

Среди фуражиров, бегущих в муравейник с полными зобиками, следует особо отметить сборщиков медвяной росы: они сносят в гнездо выделения тлей. Сплошной, слитной сыпью покрывают тли весной и летом концы молодых веточек, побегов, верхушки стебельков, тыльную сторону листьев. Длинными буравами хоботков эти крохотные создания впиваются в растительную ткань и, не сходя с места, сосут, постепенно раздуваясь от распирающего их сладкого сока. Если поливать растения подкрашенной водой, сок становится цветным. Сквозь полупрозрачный хитин можно видеть, как он поступает в брюшко тли, как через некоторое время на конце брюшка выделяется маленькая окрашенная (в обычных условиях она светлая) капелька. Резким движением задней пары ножек, похожим на ляганье, тля время от времени отбрасывает от себя эту каплю. Это необходимо, иначе тля, подолгу не сходя с места, просто утонула бы в собственных выделениях: вес их за сутки нередко во много раз превосходит вес самого насекомого.

Именно эти отбрасываемые тлей крохотные брызги умывают клейкой влагой листву деревьев, кустарников, трав. Тяжелые капли, свисая по краям листьев, вырастают, то и дело срываются, падают на листья нижнего яруса, на траву, наземь.

Сладкий дождь капель, содержащих расщепленный сахар растительных соков, может моросить помногу дней подряд. Листья постепенно покрываются не только липкой влагой, но и хитиновыми рубашками молодых тлей, сбрасываемыми при линьке. Их бывает так много и листья могут быть покрыты ими на такой обширной площади, что в прошлом многие видели в тлиной пади что-то вроде атмосферных осадков, отсюда и их название — медвяная роса. Тяжелый ущерб наносит здоровью растений черная плесень, поселяющаяся на умытой такой росой зелени. Однако деревья, расположенные близко к муравейникам формика, редко поражаются черной плесенью. Почему?

В дневнике В. Булгакова, посвященном последнему году жизни Л. Н. Толстого, есть такая запись:

«Лев Николаевич рассказывал за обедом:
— Я наблюдал муравьев. Они ползли по дереву — вверх и вниз. Я не знаю, что они могли там брать. Но только у тех, которые ползут вверх, брюшко маленькое, обыкновенное, а у тех, которые спускаются — толстое, тяжелое. Видимо, они набирали что-то внутрь себя…»

Поразительная зоркость и наблюдательность, проникновенное понимание жизни природы и в этот раз не обманули Л. Н. Толстого. Натуралисты тщательнейшим образом проследили, как муравьи-фуражиры, бродящие по листьям и концам побегов, время от времени подползают то к одной, то к другой тле и усиками щекочут спинку или конец брюшка. В ответ на это прикосновение тля медленно выделяет жидкую каплю, а муравьиный фуражир тут же ее выпивает. До отказа напившись, он уносит сладкий груз в гнездо.

Как видим, тли не без основания названы К. Линнеем «формикарум вакка», то есть муравьиными коровами. Выдающийся исследователь В. К. Мордвилко, определив средний вес одной ноши в муравьином зобике и число фуражиров, собирающих падь, нашел, что даже сравнительно небольшой муравейник собирает за лето от тлей примерно десять килограммов сухого сахара.

Итак, фуражиры сносят в муравейники сахар, и это предотвращает появление на зелени деревьев и кустарников черной плесени, а тлям дает возможность мирно пастись на растениях. И радиус, и активность действия, в том числе и высота, на которую поднимаются фуражиры, обследуя стволы и кроны деревьев, в большой мере зависят от солнца, дождя, ветра. В благоприятную погоду при 250-метровом радиусе действия муравьев из одного гнезда площадь их питания превышает 200 тысяч квадратных метров, а при 5-метровой высоте деревьев, на которые взбираются фуражиры, «пастбищное пространство» составляет примерно миллион кубометров.

В научных протоколах подробнейшим образом описаны секунда за секундой прослеженные судьбы жертв формика. Здесь идет речь не только о десятках недвижимых куколок и ничем не защищенных кладок яиц, но также и о личинках — это чаще всего личинки, застигнутые при линьке,— о гусеницах, даже о взрослых насекомых, чаще всего молодых и еще не окрепших или не успевших отогреться после ночной прохлады.

Формика, рыщущие в поисках добычи, когда требуется, сообща нападают на жертву, грызут своими острыми жвалами, обрызгивают муравьиной кислотой, высасывают труп и уволакивают его к гнезду. Купола муравейников становятся иногда сплошь зелеными от собранных отовсюду и брошенных здесь сотен гусениц зимней пяденицы, а муравьи продолжают стаскивать новую и новую добычу. Добыча малого размера и веса доставляется в муравейник целиком, крупная — частями. Отогнанные сильными гусеницами, муравьи часто отступают, но позже, когда жертва, обрызганная кислотой, ослабеет, возвращаются и возобновляют нападение. Первыми подвергаются атаке наиболее заметные — особо подвижные насекомые, лишь позже очередь доходит до менее заметных — вялых… Парализованные личинки вредителей леса, в которых развиваются яйца, отложенные наездниками, чаще остаются нетронутыми, благодаря чему новым поколениям наездников опасность со стороны муравьев не угрожает.

Разумеется, муравьи уничтожают не одних только вредителей лесных пород. Это стало известно после того, как «трофеи» муравьев, спешащих в гнезда, перехватывались и передавались для определения энтологам. Одновременно было доказано, что обитатели разных муравейников весьма не одинаково усердны в истреблении насекомых. Правда, и наименее старательные успевают за лето уничтожить уйму вредителей, а уж лучшие расправляются с сотнями тысяч всяких точильщиков, пилильщиков, короедов и листоверток.

Муравьи-охотники больше всего уничтожают тех вредителей, которые особенно размножились и поэтому представляют в данный момент наибольшую опасность для деревьев. Способность обуздывать, сдерживать, а иногда и полностью предотвращать размножение особо опасных для леса вредителей лучше всего объясняет, почему разоренный муравейник можно рассматривать как оставляемую в лесу мину замедленного действия. Когда эта мина срабатывает, остатки мертвой муравьиной кучи окружаются дочерна раздетыми сухими древесными скелетами гибнущего леса.

Зато каждый квартал, где имеется достаточно живых, полных сил муравейников, представляет чаще всего неприступную крепость для насекомых-вредителей. Мы уже говорили, что не все формика равно усердны в охране здоровья и благополучия лесов. Наиболее крупные формика — формика руфа — водятся в сравнительно тенистых участках лиственных или смешанных лесов и образуют в своем гнезде-муравейнике семью с одной-единственной плодущей самкой. Самка руфа может прожить лет двадцать, и гнездо формика руфа живет столько же. Там, где самка погибнет почему-либо раньше срока, и муравейник приходит в упадок, вымирает.

В то же время обитающие на более освещенных участках преимущественно хвойного, иногда чисто соснового леса самые мелкие формика — они носят сейчас видовое название — формика поликтена — могут жить разветвленными колониями: одна семья в нескольких гнездах, связанных между собой надземными и подземными ходами и дорогами. В такой семье согласно живут сотни, а нередко и тысячи откладывающих яйца самок. Не удивительно, что семьи поликтена разрастаются гораздо быстрее, чем руфа, и образуют фантастически большие поселения со многими сотнями тысяч муравьев. А так как они охотно принимают совершивших брачный полет самок, все равно из той же семьи или из чужой, лишь бы того же вида, то колония поликтена регулярно пополняется новыми, молодыми самками. Заменяя старых, они каждый год частично омолаживают семью, которая, по сути дела, может как бы и вовсе не стареть.

Автор: И. Халифман.