Секрет жизни пчел

Шотландский врач и ученый доктор О’Гради — герой одного из романов Андре Моруа, — беседуя на разные отвлеченные темы со вторым выведенным в романе героем — французским писателем Орелем, вспоминает «урок, преподаваемый природой мыслящим людям» на примере так называемых общественных насекомых. Такие насекомые живут, как известно, семьями, в которых основную массу составляет физиологическая каста (ее еще называют стаза) рабочих.

О’Гради говорит о медоносных пчелах и муравьях, но мог бы упомянуть и шмелей, и ос, и термитов, а кроме того, и малоизвестных пчел, вроде тропических мелипон и тритон, или южных галикт…

Семьи всех этих видов обладают многими поразительными свойствами, но сегодня мы поведем речь только об одном из них: о способности изменять продолжительность срока жизни отдельных составляющих семью особей.

ПЧЕЛИНЫЕ СЕМЬИ ГАЛИКТ

На Земле зарегистрировано около 20 тысяч видов пчел. У одною из них, именно у галиктус маргинатус, старый сербский профессор Сима Гроздавич и молодая французская исследовательница доктор Сесиль Плато-Кеню независимо друг от друга открыли недавно совершенно невиданную у других насекомых форму семьи.

Жизнь семей галиктус маргинатус представляет процесс невообразимо причудливый и все же поразительно стройный и в то же время на редкость слаженный. Фантасты, рисующие миры на планетах дальних галактик, не придумали пока ничего, хотя бы отдаленно напоминающего тот сгусток диковин, которые, оказывается, существуют на земле и мимо которых люди так долго проходили, не подозревая о них.

Черные или черно-зеленые пчелки галикты примерно вдвое меньше медоносной пчелы. Они укромно гнездятся в почве и проводят здесь почти всю жизнь. Уже одно это довольно неожиданно, если вспомнить, что галикты крылаты.

Перезимовав в подземном наглухо напечатанном гнезде, затворницы весной открывают себе выход, поднимаются на поверхность к свету, находят на цветках питательную пыльцу и нектар и, подкрепив силы, принимаются каждая сама для себя рыть неподалеку от материнского гнезда почти отвесный ход, ведущий вниз сантиметров на 30. В глубине шахты они вырывают 3-6 маленьких овально-сферических ниш-ячей.

Едва ячейки готовы, галикта начинает сносить в них пыльцу и нектар с растущих поблизости цветов. Под землей корм укладывается не как попало: в каждой ячейке вырастают аккуратно и плотно спрессованные мучнистые хлебцы из цветня, заправленного нектаром. Но вот готов последний хлебец. Галикта поднимается к входу и изнутри запечатывает его, потом, пятясь, спускается и при этом, действуя жалами и ножками, продолжает разрушать за собой шахту… Целыми останутся лишь в самой глубине несколько последних сантиметров хода и связанные с ними ячейки. Теперь строительница отдохнет, а потом отложит на каждый хлебец по яйцу. Это происходит в июле, а к началу сентября, когда на юге, где водятся галикты, еще тепло и сухо, в ячеях затерявшегося в почве гнезда выведутся молодые пчелки-галикты. И сразу весь ход жизни здесь изменится. Отныне мать-родоначальница переходит на полное иждивение дочерей.

Теперь все в подземном доме будут делать молодые пчелки. Их совсем мало: 3—6, по числу ячеек. Вялые, без корма — хлебцы давно съедены личинками — дремлют молодые пчелки в пустых ячейках. Когда наступят предзимние холода и почва остынет, пчелки вместе с матерью впадут в состояние покоя и, ничем не подкормившись, натощак, заснут до весны.

Весной, с теплом, просыпается жизнь и в гнезде. Молодые галикты начинают с того, что восстанавливают разрушенный прошлым летом выход из гнезда, ремонтируют старые и сооружают новые ячеи. Сильными ножками и жвалами через открытый ими ход выбрасывают они наверх грунт, так что на поверхности вырастает поначалу небольшой, а далее с каждым годом все более заметный земляной комочек. Он скоро спекается на солнце и, оставаясь снаружи бесформенным и неровным, скрывает в себе и под собой ход в шахту. Через этот прямой, гладкий, почти полированный канал и покидают пчелки-галикты гнездо. Выйдя на волю, они обретают возможность летать, находят, наконец, цветы, поедают пыльцу и пьют нектар, насытившись, начинают сносить корм домой, кормят мать и постепенно заполняют ниши аккуратно уложенными запасами. Едва в каждой ячейке вырастает плотно спрессованный пыльцевый хлебец, смоченный нектаром, пчелки перестают вылетать к цветам и принимаются так же, как это делала год назад их мать, разрушать изнутри ход, и постепенно спускаются вниз.

Покончив с этим, все они, одна за другой, погибают. Их тела оказываются где-нибудь внутри гнезда, всегда вместе. Что ни говори, удивительно это возникающее под землей кладбище, где покоятся останки крылатых, которые, прожив немногим больше года, чуть ли не все это время провели под землей и, проработав на цветках лишь по нескольку дней, не больше одной двадцатой всего срока своей жизни, успели, однако, на целый год вперед снабдить кормом растущую общину.

Все дочери старой галикты из года в год; поколение за поколением вымирают, но жизнь в гнезде не прекращается: здесь жива мать, основавшая гнездо. Примерно в июле она посещает все ячеи и откладывает в каждую по яйцу на хлебец; из яиц вскоре вылупляются личинки, поедают приготовленные покойными сестрами хлебцы, окукливаются и далее — к сентябрю — просыпаются в облике молодых галикт, в точности похожих на прошлогодних своих сестер и на мать. Ни разу не покинув запечатанного гнезда, они с наступлением холодов замирают и спят всю зиму»

На второй год в гнезде выводится 15— 20 пчелок, на третий год пчелок в гнезде уже около 50, на четвертый — примерно полтораста. Каждое поколение живет всего около года…

И вот приходит последняя в жизни гнезда — пятая или шестая — весна. На этот раз холмик над выходом из подземелья поднялся уже сантиметров на 5—7. Больше чем когда бы то ни было грунта приходится выбросить пчелкам на поверхность: ведь они сооружают теперь уже до 500 ячеек! Гроздь сферических ниш вокруг ходов стала небывало большой. Оживление царит у входа, ведущего в глубь лабиринта: пчелки-фуражиры спешат за кормом и возвращаются с пыльцой и нектаром.

Едва закончена укладка сладких пыльцевых хлебцев, ход в гнездо запечатывается, а молодые — им всего лишь по году — галикты сами пробираются на кладбище и здесь, исчерпав силы, остаются. Одна старая галикта, пережившая уже пять зим, пять весен, пять лет, по-прежнему жива. Она опять засеяла все хлебцы, снеся на каждый по яйцу, из яиц выводятся личинки и принимаются без промедления поедать свое пыльцевое ложе.

Если бы дела и дальше шли здесь, как прежде, молодые галикты опять зимовали бы с матерью в запечатанном гнезде. Но подземелье остается теперь закрытым уже не до вешних дней, а только до начала осени. Дело в том, что проснувшиеся в ячеях молодые галикты (на этот раз вместе с пчелками-самками выводятся также и самцы) впервые за все годы существования открывают гнездо в начале сентября. Открывается оно, однако, не так, как весной: изнутри прокладывается не общий коридор, а многочисленные мелкие ходы. Этими ходами выбираются на волю самцы.

Покидая дом, оставляя здесь своих молодых сестер и мать, они улетают на поиски ходов, ведущих в другие полновозрастные гнезда с молодыми самками.

После свадебной поры, которая продолжается иногда даже несколько недель, самцы погибают, оставляя в гнездах молодых «вдов», а «вдовы» становятся в это время и сиротами, так как престарелая мать — основательница общины — тоже погибает. Последнее ее потомство, оставшееся в живых, состоит сплошь из осиротевших «вдов». Перезимовав, они весной покинут старое подземелье и разлетятся. Каждая заложит поблизости от материнского новое гнездо, в котором возникнет, будет жить и пять-шесть лет расти новая община.

Почему же пчелки-галикты, если они вывелись в молодых гнездах, живут всего по году, а появившиеся в пятилетнем гнезде — в пять-шесть раз дольше?

Не сразу рождается и не сам по себе формулируется такой вопрос, а уж для того, чтоб получить ответ на него, пришлось потратить годы. Однако главное теперь выяснено. Самка-основательница выделяет, оказывается, из желез некий секрет, слизываемый с ее тела дочерьми. Этот секрет и лишает молодых пчелок возможности открыть выход из гнезда в сентябре… Нет сомнений, что физиологи проследят каналы, по каким передается на нервные центры воздействие, биохимики выяснят формулу секрета, биофизики установят механизм действия этого вещества, исключающего из цепи повадок молодых галикт всего одно только звено: они становятся неспособными открыть выход из гнезда осенью.

А раз гнездо запечатано, то в него нет доступа крылатым «женихам», которые стаями летают в осеннюю пору над землей и усиками проверяют все отверстия, все почвенные щели и трещинки в поисках хода к спрятанным под землей «невестам». В этом все дело: мать, образно говоря, околдовывает дочерей секретом своих желез, и дочери просыпают время лёта суженых… Зато на пятый-шестой год жизни гнезда, когда потомство старой галикты становится достаточно большим, здесь происходят одновременно две важные и глубокие перемены.

Теперь кормилиц много, и старая самка получает корм, как никогда, богатый и разнообразный. Из отложенных самкой яиц к началу сентября выведутся не одни только самки, но также и самцы. Кроме того, теперь секрета желез самки-основательницы на всех ее отпрысков не хватает, и она не способна, как это было четыре-пять лет подряд, сдерживать вскрытие гнезда осенью. Вот почему выходы из подземелья и окажутся распечатанными в пору лёта самцов. Родившиеся в зрелых гнездах «женихи» находят для себя в других таких же гнездах «невест», а «невесты» после встречи с «женихами» проживут по 5—6 лет и впервые 4—5 лет ежегодно будут производить на свет дочерей, ни одна из которых не проживет дольше 12—13 месяцев.

Самое пристальное и тщательное морфологическое и анатомическое изучение выходящих из состояния куколки молодых пчелок-галикт в гнездах разного возраста не обнаруживает в них никаких различий. И это не ошибка исследования. Когда из молодых гнезд брали только что проснувшихся куколок и, отметив для верности краской, пересаживали в пятилетнее гнездо, то прилетающие в гнездо самцы не оказывали коренным обитательницам никакого предпочтения перед подкидышами. После брачной поры подкидыши, как и коренные обитательницы гнезда, благополучно зимовали, потом, весной, покидали кров и принимались закладывать новые общины, действуя ничуть не менее рьяно и нисколько не менее успешно.

Но ведь если б не пересадка в чужое гнездо, все эти меченные краской пчелки прожили бы лишь по году и по истечении этого срока оказались бы на подземном погосте, а сейчас они живут еще год и еще, в общем, 5—6 лет… Разве же это не чудо: таким простым способом в пять раз продлить жизнь против ее естественных, нормальных сроков? И верно ли это? Нет ли здесь какой ошибки? Факты из биологии других общественных насекомых отвечают на эти вопросы. Но об этом мы уже поговорим в следующей статье.

Автор: И. Халифман.