Зачем нужна собака?

В марте 1966 года мир был потрясен сообщением из Лондона: похищена «Золотая богиня» — кубок, который вручается команде, завоевавшей титул чемпиона мира по футболу. Аппарат Скотланд-Ярда был приведен в действие, ибо под угрозой оказался престиж Великобритании. Драматизм ситуации усугублялся еще и тем, что летом того же года должен был состояться очередной футбольный чемпионат мира. В безрезультатных поисках проходили дни, недели… Возникло подозрение, что кубок уже переплавлен в золотые слитки. И вдруг — сенсация: кубок Жюля Риме найден! Но не детективами, а обыкновенной дворняжкой по имени Пикклс (что означает по-английски «Шалопай»), проживавшей вместе со своим хозяином, рабочим Дэвидом Корбеттом, в предместье Лондона. Она обнаружила «Золотую богиню» во дворе, под кустом.

Пикклс, не в пример Муму, Каштанке, Жучке, Белому Клыку и прочим литературным сородичам, сам заработал всемирную известность. Его «пригласили» на главную роль в кинокомедии «Сыщик с холодным носом». Лига защиты собак присудила ему медаль, а фирмы по производству кормов для животных целый год бесплатно снабжали его самыми изысканными собачьими деликатесами… Словом, за дальнейшую его судьбу можно было не беспокоиться.

Собаки, кошки и футбол

…Собаки не только находят футбольные кубки, но и сами весьма азартно играют в футбол. Побывайте в цирке и убедитесь. Но вот что любопытно: ни в одной цирковой программе нет «кошачьего футбола», хотя, казалось бы, кошки прямо-таки созданы для этой игры. Ведь они — домашние и дикие, маленькие и большие — обожают гонять мяч или любой круглый предмет. А ягуар даже специально срывает круглый плод и подолгу самозабвенно катает его.

Почему же дрессировщики прошли мимо очевидных «футбольных» наклонностей кошачьего племени? Ответ прост: футбол — игра коллективная. А кошка коллектив не любит. И собрать кошачью футбольную команду никак не удается. Даже наша домашняя Мурка осталась, как пишут ученые, малокоммуникабельной. Она — кошка, которая гуляет сама по себе. Таков уж ее род.

А в роду «волк» (помимо волков этот род включает койотов, собак и шакалов) никто не «гуляет сам по себе»: вся жизнь определяется законами стаи — с точно регламентированными отношениями между ее членами, со строгой иерархией, с четкими обязанностями. Особенно ярко это проявляется во время охоты.

Математики — специалисты по теории игр относят охоту к игровым видам деятельности. С этой точки зрения, охота, например, волчьей стаи — наглядный пример коллективной игры с хорошо «продуманной» стратегией. У каждого игрока своя роль: одни выслеживают добычу, другие гонят ее, третьи — ждут в засаде… Есть и капитан команды. Чаще это матерая волчица, она руководит охотой, во время которой идет обучение молодых игроков — старших волчат, переярков.

Собака тоже живет по законам стаи. Семью, в которой она живет, собака воспринимает как свою стаю, хозяина — сначала как родителя, а повзрослев — как вожака стаи. Ему она обязана беспрекословно подчиняться, но это, конечно же, не исключает нежной любви и преданности независимо от «служебного положения».

И определение «домашнее животное» применительно к собаке даже как-то коробит слух, не правда ли? Она воспринимает нас как членов своей стаи, а мы, в свою очередь, не остаемся в долгу и, как правило, считаем ее членом семьи.

Когда же случаются войны или стихийные бедствия и многие собаки одновременно теряют хозяев, они, встретив себе подобных, объединяются в стаю, где тотчас возникает иерархия и строгий порядок.

Кто кого приручил? Как происходило приручение собаки.

От кого ведет начало собачье генеалогическое древо? Вот уже много лет в лагере зоологов нет согласия по этому поводу. Одни утверждают: только от волка! Другие: и от шакала.

Как всегда в подобных случаях, есть компромиссный вариант. Его придерживается один из основоположников науки о поведении животных Конрад Лоренц. Он полагает, что у одной части собак можно обнаружить некоторые характерные черты шакала, у другой — волка. В частности, волчьи собаки ведут себя по отношению к хозяину более независимо.

Ученый секретарь Московского зоопарка Наталья Ивановна Истратова познакомила меня еще с одной гипотезой: собака ведет родословную не от волка и не от шакала, а от общих с ними предков, причем процесс одомашнивания происходил независимо, в разных местах и в разное время, положив начало различным собачьим расам.

Как и когда происходил этот процесс? В прекрасной книге «Человек находит друга» Лоренц описывает первый этап: самый умный человек племени догадался подманить шакалов пищей, сообразив, что они могут быть неплохими сторожами — шакалий лай предупредит племя об опасности…

Возможно, так оно и было. Но могло быть иначе. Приручение собаки могло быть стихийным процессом, причем на первых порах отношения между стаей первобытных собак и ордой первобытных людей носили, скорее всего, характер симбиоза — такого же, в принципе, какой можно наблюдать между сообществами двух разных животных. Когда стадо зебр пасется со страусами, никому не приходит в голову утверждать, что зебры сознательно подманили страусов, потому что птицы раньше замечают опасность…

Симбиоз собак с нашими предками мог возникнуть и потому, что ни одна из дружественных сторон не в состоянии была бы осилить крупного зверя в то время, как объединенными усилиями это удавалось: собаки обнаруживали зверя и отвлекали, давая возможность людям подступиться к нему, а затем каждый получал свою долю. Поскольку стороны были равноправны, можно с равным правом сказать, что люди приручили собак, а собаки — людей.

Прошли еще многие тысячелетия, и собачья стая перестала существовать как самостоятельная охотничья единица, слилась с племенем людей, став его частью. Когда человек начал строить свайные жилища, он взял собаку в дом. Собака вошла в дом! Что же это была за собака?

Сейчас мы бы назвали ее беспородной, но, применительно к той давней эпохе, в этом определении было мало смысла — по той простой причине, что никаких пород тогда и в помине не было.

Ныне пород около 400, причем иные так не похожи друг на друга, что кажется неправдоподобной их принадлежность к одному зоологическому виду. Поставьте рядом мексиканскую собачку чи-хуа-хуа, которую можно посадить в стакан, и огромного сенбернара ростом с теленка.

Пожалуй, ни у одного вида животных не встретишь такого разнообразия в габаритах, внешнем облике, характере, повадках! Откуда же взялись собачьи породы?

Брак по расчету

В курсе основ дарвинизма собак обычно приводят в качестве наглядной иллюстрации: вот чего можно достичь искусственным отбором! Люди малосведущие представляют себе его примерно так: понадобился, скажем, древнему скотоводу пес, охраняющий стадо. Каким он должен быть? Сильным и злобным! И вот из всех щенков отбирают самого здоровенного и кусачего — он-то и становится родоначальником собак-сторожей.

Подобным образом подобрал себе четвероногого помощника и первобытный охотник — его собаке следовало быть, напротив, покладистой, не кидаться на партнеров хозяина по охоте и даже, при надобности, вступать с ними в деловой контакт. Разумеется, она должна обладать и отличным нюхом. Если же, допустим, пес имел лишь одно из этих качеств, ему следовало подобрать супругу, у которой было другое. И уже их дети, вне всякого сомнения, были совершенством во всех отношениях.

Эта схема, подкупающая своей простотой и законченностью, остается, увы, схемой. В жизни все несравненно сложнее. Совершенно одинаковые с виду собаки передают свои качества потомству по-разному: одна навязывает щенкам особенности экстерьера, но не наделяет своими охотничьими или служебными достоинствами, другая — наоборот, у третьей дети пошли в бабушку и дедушку (это ведь и у людей бывает!), а у отпрысков четвертой все ее признаки вообще исчезли, растворились — они подавлены более стойкой наследственностью супруга…

Древние собаководы, конечно же, не были знакомы с генетикой, но за тысячелетия, выводя для практических нужд служебных и охотничьих собак, они нащупали чисто эмпирическим путем ряд селекционных приемов, которые используются и поныне. Изобретение этих приемов имело для собачьего племени довольно печальные последствия: брачный союз по влечению сердец остался привилегией одних лишь дворняг, уделом же собачьей аристократии стал брак по расчету.

Один из таких приемов — межпородное скрещивание, или метизация — напоминает династические браки, когда королю подбирали в жены королеву, чтобы объединить под одной короной два государства. При метизации в новой породе стремятся объединить то, чем владеют обе скрещиваемые породы,— их полезные качества. В отличие от династических браков это получается не сразу: путь к новой породе лежит через ряд поколений метисов. У потомства каждой пары, участвующей в метизации, смешиваются признаки обеих исходных пород. Но они оказываются в разных пропорциях.

Проходит год за годом, проходят через руки собаководов сотни щенков-метисов с самой причудливой комбинацией признаков, из них отбирают в каждом поколении немногих счастливцев, обладающих заданным сочетанием качеств, — и так до тех пор, пока с какого-то поколения не начнет появляться потомство устойчивого типа. Порода закреплена, ее можно разводить!

В наши дни, при высокой селекционной культуре, при тщательном племенном учете породистых собак (на каждую заведено личное дело с четырехколенной родословной), выведение новой породы занимает в среднем пятнадцать-двадцать лет, но бывает и больше.

Двадцать послевоенных лет выводили, например, московскую сторожевую. Собаки этой породной группы унаследовали внешность могучего, но добродушного и флегматичного сенбернара, обладающего к тому же глухим голосом, и отличные сторожевые качества кавказской овчарки — злобность, энергичность, звонкий голос.

А вот другой лохматый сторож — черный терьер — выведен уже не из двух, а из трех пород: ротвейлера, эрдельтерьера и ризеншнауцера. Селекционер бы сказал, что здесь имело место сложное межпородное скрещивание.

Один из членов этой троицы, ротвейлер, назван так по имени древнего немецкого города Ротвейле, куда он был доставлен легионерами еще во времена римского владычества. То, что эта порода сохранилась со столь давних времен, достойно удивления, а почему — станет ясно из дальнейшего.

Как сохранить фигуру?

Итак, есть новая собачья порода. Теперь-то можно вздохнуть свободно? Как бы не так! Эволюция — и новатор, и консерватор в одно и то же время. Вот сложился новый вид, почти идеально приспособленный к данным условиям. Он успешно прошел испытания (они продолжались сотни, тысяч лет) и запущен в серию. Теперь, если условия стабильны, природа следит, чтобы все особи данного вида соответствовали, с небольшим допуском, опытному образцу, а те, у которых отклонения от стандарта превышают норму, отбраковываются. Контролером ОТК служит естественный отбор.

Искусственный отбор — многократно ускоренная модель естественного, и селекционер, выведя новую породу собак, становится таким консерватором, какие природе и не снились: он строго следит, чтобы у представителей нового собачьего аристократического рода — у всех без исключения! — был полный комплект признаков данной породы. А признакам этим несть числа — список их занял бы несколько страниц. Собаковод — так уж повелось — учитывает при отбраковке, помимо профессиональных достоинств собаки, десятки признаков, никак не связанных с делом, которым ей предстоит заниматься. В этом отношении собак можно сравнить разве лишь с лошадьми, да еще с гвардейцами, охраняющими Букингемский дворец, — одинакового роста и комплекции, с одинаковым цветом глаз, в одинаковых медвежьих шапках — непременно из меха черного североамериканского медведя барибала!

Ирландский сеттер, например, достоин этого высокого звания лишь в том случае, если шерсть у него темно-красно-рыжая, окрас — яркий, блестящий и однотонный. Допускаются, в виде исключения, крошечные белые отметины на пальцах, на груди, на шее и на голове — но не больше. Глаза обязаны быть овальными, темными, разрез глаз — слегка косым и так далее.

А бесчисленные строжайшие требования к фигуре! На собачьих выставках судьи-эксперты, словно на конкурсах красоты, придирчиво оценивают линию спины и бедер, ширину талии (то есть поджарость), отмечают особенности походки, стойки и осанки (хотя на неискушенный взгляд все соперницы похожи, как близнецы). Слышатся реплики вроде: «шея высокая, но грудь недостаточно глубокая», «надбровные дуги развиты чересчур сильно»…

Быть может, читатель уже почувствовал, как трудно сохранять собачью породу со всеми ее атрибутами — фигурой, разрезом глаз, окрасом шерсти, нюхом и слухом, типом нервной деятельности, присущими данной породе врожденными профессиональными задатками. И прочая, и прочая… Особенно, если вспомнить причуды наследственности, когда щенок нередко получается «ни в мать, ни в отца»…

Как все же сохранить породу? Тут придется употребить одно за другим слова «к счастью» и «к сожалению». К счастью, есть собаки, замечательные главным образом не своими выдающимися способностями или экстерьером (таких немало), а тем, что стойко передают определенные качества детям. Допустим, ирландский сеттер имеет великолепную однотонную окраску, хороший экстерьер, и все его дети — вылитый папа, без единого пятнышка в прямом и переносном смысле. Значит, у папы все шансы стать одним из лидеров породы.

Лидер дает начало династии. В собачьих династиях не то что в королевских — сразу можно определить, к мужскому или женскому роду принадлежал основатель: в первом случае династия называется линией (скажем, линия Рекса), во втором — семейством (семейство Джеммы).

К сожалению, наследственность лидера стойко передается лишь детям — в дальнейшем она ослабевает, и в четвертом поколении от нее почти ничего не остается. Чтобы не допустить этого и закрепить наследственность лидера, между его потомками заключают родственные браки — ведь каждый из них несет в себе какую-то часть генов своего великого предка! Этот прием именуют инбридингом.

Если собачья супружеская пара составлена из совсем уж близких родственников, то говорят об остром инбридинге. Близкородственные браки практиковались когда-то и у людей. В Древнем Египте, например, письмо мужа к жене нередко начиналось обращением: «Дорогая сестра!» — в браке между братом и сестрой не видели ничего предосудительного. Однако в большинстве государств уже в те далекие времена «кровосмесительные» браки были признаны аморальными и запрещены. Люди заметили, что в таких семьях чаще, чем в других, дети рождаются болезненными.

Генетики задним числом объяснили, почему у родителей-родственников чаще появлялись на свет неполноценные, нежизнеспособные дети: усиливаются как полезные признаки, так и вредные.

Подобная же опасность подстерегает и родственные супружеские пары у собак. Собаководы пользуются инбридингом с большой осмотрительностью: будущих папу и маму соединяют брачными узами не раньше, чем убедятся, что у них нет одинаковых недостатков и что они абсолютно здоровы. И, наконец, еще одно «к сожалению». «Как ни грустно, — пишет Конрад Лоренц, — но стремление поддерживать в породе стандарты определенных физических данных несовместимо с развитием умственных качеств».

Неудивительно: в число обязательных признаков породы сообразительность не входит. Вот теперь, когда мы коснулись этой деликатной темы, настал час торжества для собак, которых обычно не балуют вниманием. Речь идет о беспородных собаках, в просторечии — дворняжках. Давно замечено, что, как правило, дворняги не только умнее своих аристократических сородичей, но и гораздо устойчивее к нервным нагрузкам. Среди собак — исполнителей сложных цирковых номеров, где нужна особая сообразительность, не часто встретишь обладателя родословной. Немного чистокровных особей и среди ездовых собак — этих неутомимых тружеников Севера. «Мне приходилось ездить на всевозможных собаках, — пишет известный норвежский исследователь Арктики и Антарктики Йон Евер, — и даже среди самых что ни на есть отъявленных дворняг я порой встречал собак с таким огненным темпераментом, что они побивали любые рекорды… Почему-то многие привыкли считать, что чем породистее собака, тем она надежнее и выносливее… Скромные дворняги стоят недорого, а тянут они нередко куда лучше породистых». Кем быть?

Среди сотрудников управления «Таллингаз» всеобщим уважением пользуются специалисты, умеющие обнаруживать малейшую утечку газа. Один из этих сотрудников, Деро, ухитрился, например, найти повреждение в трубе под асфальтом, на глубине свыше метра. Конечно, он и его коллеги учились на специальных курсах и получили дипломы. Но диплом дипломом, а нужно еще иметь особое чутье на неисправность…

Курсы были организованы Таллинским клубом служебного собаководства, их окончили восточноевропейские овчарки Деро, Динго и доберман Верро. На уроках курсантам давали понюхать пропитанную жидким газом ветошь, после чего они должны были найти зарытый в землю газовый баллончик «Турист».

Обратите внимание: новую профессию успешно освоили представители «старых» пород. То же с собаками-геологоразведчиками. За открытие железных руд Государственный совет Финляндии наградил денежной премией немецкую овчарку Лари.

Возникает вопрос: а нужны ли вообще новые породы? Не проще ли каждый раз подбирать подходящую породу из четырехсот уже имеющихся, меняя лишь методику дрессировки?

По этому поводу среди кинологов нет единодушия — проблема профориентации и профотбора тут далеко не проста. Ведь собака не может сменить «орудия труда»: нос, уши, ноги, зубы…

Предназначенные для спринтерского броска борзые с их длинными ногами и великолепными аэродинамическими обводами — пример узкой специализации породы. Только что родившийся щенок борзой уже профориентирован — профессия у него потомственная.

Но вот собачий нос — уж этот-то инструмент, казалось бы, универсален и пригоден для широкого круга нынешних и будущих профессий, где задача формулируется так: понюхать образец и затем найти источник такого же запаха. Какая разница, что это за источник: человек (преступник, нарушитель границы, заблудившийся путник), мина, трещинка в газопроводе или руда? Меняться должны лишь стратегия и тактика поиска: руда не убегает и не оказывает сопротивления, но и не оставляет на земле следов — запах руды достигает собачьего носа, просачиваясь по трещинкам и порам в породах.

Но, оказывается, разница есть. Американский физиолог Нейхаус, сравнив остроту обоняния собаки и человека, установил, что к запаху масляной кислоты собаки чувствительнее нас на шесть порядков, то есть в миллион раз, а к запаху ряда других веществ, в том числе неорганических, — только на три порядка, то есть в тысячи раз. Стало быть, запах масляной кислоты собака ощущает при концентрациях, в тысячи раз меньших, чем запах большинства других веществ.

Это не случайно! Масляная кислота — наиболее сильный и стойкий компонент запаха, выделяемого потовыми железами. Миллионы лет эволюция развивала у собачьих предков способность обнаруживать именно этот запах среди невообразимой мешанины других: чем быстрее убегает преследуемое животное, тем сильнее работают у него потовые железы.

Искусственный отбор обострял обоняние сначала у охотничьих, а затем и у служебно-розыскных собак. Вывести породы с повышенной чувствительностью к запахам другого типа, — скажем, к запахам руд, — такая задача не ставилась…

Восточноевропейская овчарка Пират нашла руду на глубине 12 метров — это на сегодня рекорд. Но где гарантия, что собака специально выведенной породы не улучшит этот рекорд в несколько раз?

Собаки, как оказалось, способны отыскивать и минералы, куда входит, в химически связанном виде, металл, который собаке дали предварительно понюхать (восточноевропейские овчарки Джильда и Карай, которым дали понюхать бериллий, нашли в отвалах пустой породы — бериллы). Видимо, эту способность можно развить, усилить.

Выходит, для каждого вида деятельности все же предпочтительнее специально приспособленная к ней порода? В идеале — да! Но идеал этот вряд ли достижим: мир собачьих профессий динамичен — исчезают за ненадобностью одни, появляются другие. Поэтому наряду с узкими специалистами желательно иметь и собачьих универсалов, таких, как восточноевропейская овчарка: она и сторож, и караульная собака, и служебно-розыскная, и санитарная, и живой миноискатель и поводырь слепых. (Кстати, овчарке-поводырю поставлен в Берлине памятник.) В случае необходимости «гибкая» порода способна освоить и новую профессию — хотя бы на первое время, пока не будут подготовлены специалисты узкого профиля.

Есть, однако, профессия, в которой одинаково искусны собаки любых пород, мало того — беспородные. Это профессия кормилицы. Кого только не вскармливали собаки! Львят (во Львове, в передвижном зооцирке), тигрят (в Ташкентском зоопарке), котят, детенышей обезьяны. Известен даже случай, когда дворняга выкормила ребенка: родители его погибли во время пожара, а малыша собака вытащила из горящей избы и унесла под дом, где и приняла на себя материнские обязанности. Но это эпизоды, а более или менее постоянно собаки работают кормилицами на зверофермах, где вскармливают новорожденных песцов и серебристо-черных лисиц. Обычно на этой должности держат беспородных собак, которые заслуживают доброго слова в не меньшей степени, чем их высокопоставленные сородичи.

Грозит ли собакам безработица?

Каких только собачьих специальностей нет на белом свете! Есть среди них массовые, есть и редкие. Многие ли слышали, например, о собаке-угрелове? Ловлей на мелководье огромных морских угрей, приплывающих на нерест, занимаются маленькие терьеры, живущие на берегу Бристольского залива, что на западном побережье Англии.

Есть, как уже говорилось, профессии отмирающие. Ушли в прошлое большие псовые охоты, когда гончие выгоняли зверя из леса, а борзые, приняв у них эстафету в поле, до гоняли и ловили его. Какая судьба ждет борзых и гончих?

Незаменима собака на охране границ, но когда-нибудь исчезнут границы. Прекратятся войны, и не нужны будут собаки военные специальностей — миноискатели, связисты санитары.

Исчезнут корыстолюбие и преступность. Зачем тогда служебно-розыскные собаки и те которых выпускают на ночь в торговые помещения больших универмагов, или те, что бегают вдоль проволоки за забором с грозной табличкой «Осторожно — злая собака!» А может, это случится и в более близкие к нам времена: лохматых сторожей заменит электроника и роботы.

Кстати, неблагодарные криминалисты, геологи, газовщики уже и сейчас держат камень за пазухой: собака, видите ли, «черный ящик» — правда, ошибается она очень редко, но неизвестно, когда и по какой причине это может произойти. И потом собачий нюх пасует в сильный мороз и сразу после ливня… Словом, собачьи профессии под угрозой. Что-то будет с бедными безработными собаками?

Наверное, все-таки ничего худого. Почему? Да потому, что никогда не отомрет главная их профессия, более важная для нас, чем все остальные, — профессия нашего верного друга. «Собака — друг человека», — повторяя эту прописную истину, нам есть о чем вспомнить: об утопающих, которых вытащили из воды водолазы-ньюфаундленды; о погребенных в Альпах под снежными обвалами и раскопанных сенбернарами; о тех, кого помогли найти и вынести из горящего дома собаки-пожарники… О лайке по имени Балт, доставившей в поселок на Аляске противодифтерийную сыворотку, что позволило врачу вернуть к жизни десятки больных (Балту поставлен памятник). О Дике, шотландской овчарке, которая разыскала 12 тысяч мин и обнаружила за час до взрыва мощную бомбу, заложенную гитлеровцами в фундамент Павловского дворца под Петербургом (тогда Ленинградом), и о тысячах безымянных собак-миноискателей, сохранивших жизни множеству солдат.

Мы вспоминаем о Фраме, вожаке собачьей упряжки, похоронившем себя в ледяной пустыне рядом со своим другом Георгием Седовым. О Бобби из Грейфрайерса, шотландском терьере, прожившем годы на могиле своего хозяина. О Кучи из Варны, который ежедневно приходит на берег моря и, стоя по брюхо в воде, ждет возвращения пропавшего без вести хозяина-рыбака. О Верном, не пропустившем в течение четырнадцати лет ни одного поезда, на котором, по его разумению, должен был вернуться хозяин-машинист, убитый бомбой…

Но, может быть, пора вспомнить и о том, что дружба — понятие обоюдное? И если собака — друг человека, то ведь и человек должен быть другом собаки?

Собака целиком зависит от нас. Она не может жить без человека, если не считать исключительных случаев. В этом отношении даже могучий, клыкастый пес напоминает ребенка — он требует и заботы, и ухода. При общении с существом более слабым, требующим нашей защиты, будь это животное или ребенок, смягчаются самые заскорузлые сердца. Кстати, замечали ли вы? — ребенок, становясь покровителем собаки, относится к ней так же нежно, заботливо и великодушно, как взрослые — к нему самому. И скорее всего, такой малыш никогда не обидит слабого. Не обидит и когда подрастет… Еще не так давно без собак немыслима была ни одна высокоширотная экспедиция. А сейчас?

Сейчас в распоряжении полярников — вездеходы, самолеты, вертолеты, И все-таки они берут с собой собак! Зачем? Рационалистам, делящим животных на полезных и бесполезных, этого никогда не понять…

Автор: Н. Федотова.