Футбол: игра и зрелище

Однажды Сергея Михайловича Эйзенштейна, знаменитого режиссера начала ХХ века застали у радиоприемника: в состоянии полном отрешенности он слушал репортаж о футбольном матче (телевизоров тогда еще не было). Зная полное равнодушие его к спорту, друзья попросили Сергея Михайловича объяснить свое странное поведение. Он ответил примерно так: «Не могу понять, в чем здесь секрет: ну что особенного — двадцать человек гоняют по полю мячик… Как им удается при этом влиять на десятки тысяч людей, вызывать столь мощную реакцию на трибунах?.. Вот бы режиссеру научиться этому».

Из этой истории следует — со скидкой, конечно, на общеизвестную любовь С. М. Эйзенштейна к иронии, — что великий режиссер склонен был усматривать нечто общее в зрелище спортивного состязания и, скажем, в спектакле или кинофильме. Что сближает эти «две вещи несовместные»?

Недаром мотивы, связанные со спортом, столь излюблены искусством: ни в чем человеческое тело не достигает такой напряженной выразительности (в отличие от иного рода выразительности танца), как в спорте. Разве что в битве. Но и здесь та же суть — соперничество. Ни в чем, пожалуй, мы так охотно не прибегаем к оценкам с позиций мастерства, издавна закрепленным за искусством, как в спорте.

Еще одно: при массовом интересе к спорту каждый в нем ищет и находит свое, нужное исключительно ему одному. Как и в искусстве.

Как искусство, так и спорт, построены на одних и тех же феноменах — самораскрытие и игра. А резервы человеческой психики никогда не перестанут волновать нас. Так же, как и пределы физических возможностей. Вот почему, следим ли мы за тем, как строит свою игру талантливый спортсмен или как ведет свою роль талантливый артист, — в обоих случаях наш интерес оправдан. Важно одно: и тот, и другой должны быть талантливы. Только тогда мы сможем оценить замысел в его осуществлении.

Также спорт в целом и футбол в частности способны оказывать существенное влияние на развитие детей с раннего возраста. Именно поэтому дети, которые занимаются с ранних лет в специальных футбольных школах (как например, https://footballmsk.ru) во взрослой жизни становятся более успешными и самостоятельными. Пусть многие из них и не станут профессиональными футболистами, тем не менее, регулярные занятия спортом укрепят их здоровье и что еще важнее посеют такие важные черты характера: как настойчивость, внимательность, умение работать в команде и т. д. Но вернемся к размышлениям о сущности футбола.

Я думаю, что есть некий скрытый смысл в том, что длительность футбольного матча совпадает с примерной длительностью двухактного театрального представления либо кинофильма. Во всех случаях мы имеем дело с действием, которое разворачивается во времени и пространстве. Во всех случаях действие строится по принципу игры или диалога, где реплика одного из действующих лиц обусловливает ответ партнера, где выпад фехтовальщика наталкивается на защиту и встречный выпад. Очередные матчи тура ожидаются как следующая серия многосерийного фильма. С той только разницей, что ни ход, ни итог матча не предопределены сценарием. Соперники остаются все те же, но каждый матч между ними играется заново.

Видя перед собой все поле, вы следите за перемещениями скоплений игроков, как если бы это были циклоны — массы воздуха, несущие с собой изменение погоды в тех местах, где их еще не ждут (а вы уже с заблаговременным сочувствием смотрите на эти места). Вы следите за движением войск, и если ваша «армия» терпит поражение, то только потому, что в горячке битвы до нее не доходит ваш голос. Вы можете параллельно, одновременно оценивать усилия всей команды, ее отдельных звеньев и мастерство каждого игрока. Вы стараетесь разгадать, как в шахматах, действия футболистов на несколько ходов вперед. Наконец, следя за развитием комбинаций, вы оттачиваете собственное чувство «концовки», столь важное во всяком искусстве. Эффектно, а еще лучше того — эффективно законченная комбинация напоминает по своей структуре эпиграмму: развернутая подготовка и всегда неожиданный (особенно для противника) конец.

Ряд сопоставлений можно продолжить (например, спорт, как и искусство, способен выполнять психотерапевтические функции). Но мне хочется вспомнить детство, свое первое увлечение футболом.

Я думаю, для каждого моего сверстника футбол начинался с репортажей Вадима Синявского. Вел он эти репортажи гениально. И дело тут не только в обворожительном, с какой-то, я бы сказал, художественной выходкой, голосе. У Синявского было два качества, бесценных для комментатора: огромная внутренняя свобода, которая в соединении с иронией делала образ рассказчика необычайно привлекательным, а также умение одним штрихом нарисовать психологический портрет футболиста.

Мое детство, как овраги — туманами, было заполнено легендами о великих футболистах. Кажется, не то, что плохих, но и посредственных футболистов в те времена не было. А были либо просто очень хорошие, либо — легендарные.

Я думаю, что стадионы и поныне остаются вместилищами мифов (фабриками мифов), и в этом я тоже вижу одно из доказательств общности природы искусства и спорта.

Одно из самых ярких переживаний в футболе для меня связано с тем моментом, когда из тоннеля с огромными связками мячей, рассыпаемых по дороге, выбегают футболисты. Словно свежие краски выдавливаются на чистую палитру. Давний болельщик знает футболистов не только по номерам на футболках, не только в лицо, но и по повадкам, по манере бега, по рывку, по тому, кто как держатся на поле или общается с партнерами.

По тому, как действует футболист во время разминки, вы стараетесь угадать, в какой он сегодня форме и какую игру сможет показать И тут вступает в силу легенда, подобная тем, что связаны с жизнью артиста до спектакля: Константин Сергеевич Станиславский в день спектакля съедающий ритуальный обед и отправляющийся в театр, где на специальном диване, в специально оборудованной уборной он предается сну до тех пор, пока его старинный друг — костюмер театра не постучится в дверь гримерной условленным образом и в ответ на недовольное бормотание разбуженного человека не произнесет ритуальных слов: «Костя, пора…»

А как на футбольном поле раскрываются характеры! Мне, например, доставляло неизменное удовольствие следить из матча в матч за одним футболистом, избравшим весьма оригинальную тактику поведения. Известно, что футболист для того, чтобы получить мяч в наиболее выгодной обстановке, должен «предложить себя», «открыться». Для этого он много работает без мяча, все время перемещается по полю… Так вот, футболист, о котором, я говорю, тоже много бегал. Но делал он это с единственной целью: оказаться в таком месте, куда передача мяча исключена. Иногда, правда, ему не удавалось убежать от мяча, тот настигал его, и тогда становилось понятно, почему игрок так упорно избегал этой встречи: ему просто не хватало технического мастерства; получив мяч, он стремился как можно скорее от него избавиться и быстро отпасовывал его, как правило, в ноги противнику.

Хотел бы еще сказать о неповторимой атмосфере стадиона, ибо способность наслаждаться атмосферой предопределяет умение организовывать ее в произведении искусства. Атмосфера футбольного матча, пожалуй, наиболее богата в этом отношении. Настолько, что тонкие ее ценители, вроде поэта К. Ваншенкина, находят прелесть в различении оттенков этой атмосферы: «Особый привкус есть в осенних матчах, где в первом тайме, как и во втором, прожектора, зажженные на мачтах, как бы дымятся в воздухе сыром…»

Я хотел кончить эти заметки растроганной, почти некрологической фразой про «память о неподражаемой атмосфере футбола, которая навсегда останется в наших сердцах», но кончу проще, словами героя одной пьесы. У героя этого была картина, на одной стороне которой был конкретный портрет, а на другой изображен вечер в Копенгагене. Так вот, сравнивая два эти изображения, герой приходит к выводу: «что ни говорите, мамаша, а «Вечер в Копенгагене» намного художественнее». Так и для меня он «намного художественнее» любого другого спорта.

Автор: А. Хржановский.