Лингвистика космоса и ее особенности

— Попробуем представиться, — шепнул Петр Михайлович. Он с достоинством выпрямился и внятно произнес:
— Мы — люди Земли. Так мы называем свою планету, расположенную в конце третьего спирального рукава Галактики…
…Внезапно на куполе амфитеатра возникли замысловатые значки и линии.
— Ага! — с удовлетворением сказал Петр Михайлович. — С нами, кажется, пожелали объясниться.
Несколько минут он вглядывался в непонятные знаки. Потом широко улыбнулся.
— Нам предлагают какую-то математическую формулу или уравнение. Судя по структуре, она напоминает закон взаимосвязи массы и энергии, универсальный закон природы…

Так в одном из современных научно-фантастических романов описывается разговор людей Земли с обитателями планеты, находящейся в центре Галактики. Оставим на совести романиста поразительную понятливость академика Петра Михайловича и не менее поразительную проницательность обитателей этой планеты. Главное не в этом. Главное в том, что уже сейчас проблема общения с разумными существами других планет или других звездных систем становится все менее и менее «несерьезной». И она эта в принципе вполне практическая задача, если к ней подойти с позиции науки, достаточно любопытна. Ибо проблема общения — и не только общения с разумными обитателями других планет, но и общения разных народов на нашей Земле — задача куда более сложная, чем ее нередко изображают романисты.

Вот только один пример. Казалось бы, что может быть понятнее и проще, чем слово «один». Показал один предмет — сказал «один» — и дело с концом! Но вот, допустим, у нивхов, живущих на Дальнем Востоке, слово «один» во фразах «один олень», «один палец», «один шар» будет звучать совершенно по-разному, так как в их языке для длинных предметов существуют одни числительные, для коротких другие и, наконец, для круглых третьи! Впрочем, и слов «олень», «палец», «шар» для них не существует: нет «оленя вообще», есть олень белый, серый, хромой, пегий; нет «пальца», есть «указательный», «большой», «безымянный» палец. Нивх, да и не только он, и австралиец, и эскимос, и житель Амазонки никогда не скажет: «человек стрелял». Он обязательно должен указать, где, когда и в кого стрелял охотник.

Математики, переводящие книги с индоевропейских языков на языки других групп (например, на башкирский), зачастую жалуются на непереводимость многих абстрактных понятий.

И все-таки, несмотря на многочисленные языковые преграды, человек понимает другого человека. Даже совсем не зная языка, можно объясниться с помощью жестов, рисунков, формул, диаграмм. Вспомните, как много удается рассказать, не произнося при этом ни единого слова, замечательному миму Марселю Марсо! Люди создали технические средства связи, радиовещание, телевидение и т. п. и «специальные» языки — поэзию, музыку, живопись; пересказать то, что они рассказывают, средствами других языков невозможно.

Но люди — дети одного единого жизненного цикла, несмотря на все различия в поведении, культуре, воспитании, языке. В силу своего «планетного родства» они понимают друг друга… Поймет ли человек разумное существо другой планеты? Можно ли договориться с ним? Рассказать ему о нашей культуре? О нашей науке, морали, поведении, нравах?

Достижения современной техники позволяют «доставать» с помощью радиоволн Луну, Венеру, Марс. Радиотелескопы улавливают радиошумы, идущие от галактик, которые удалены на миллиарды световых лет! Но что мы будем передавать неизвестным «братьям по разуму?» На каком языке вести с ними переговоры? Ученые могут спорить наравне с фантастами о внешнем облике неведомых обитателей космоса; но задача космической связи уже вышла из «ведения» романистов и начинает переходить в распоряжение ученых. Каким же должен быть космический язык? И возможен ли он вообще? Ведь существует мнение, что «вряд ли можно договориться с разумными существами других миров», — этот взгляд не так давно отстаивал профессор Кольман в дискуссии, посвященной проблемам кибернетики. «Психика этих существ настолько будет отличаться от нашей, что ни люди, ни «разумные машины» не сумеют ее понять».

Можно

И все-таки многие ученые верят, что «взаимопонимание» разумных существ — жителей космоса — возможно! И вот почему. Законы материального мира едины для нашей Метагалактики, нашего «большого дома». Одни и те же элементарные частицы являются «кирпичами вселенной». Скорость света в районе туманности Андромеды такая же, как и в нашей Галактике. (Правда, никто не измерял ее «на месте», в туманности Андромеды, но данные физики заставляют нас делать такой вывод.)

А если физические законы едины для нашей Вселенной, то единым должны быть и принципы приема и переработки информации у всех разумных обитателей этой Вселенной. И такое единство вселяет уверенность: какие бы трудности ни возникали при «разговоре» с разумными обитателями других планет, — эти трудности преодолимы.

«Может ли Земля сообщить разумным жителям других планет о существовании на ней разумных существ?» — так озаглавил в свое время статью К. Э. Циолковский, статью, написанную более, чем за полстолетия до начала «космической эры». В этой статье он выражал уверенность, что время, когда люди смогут «дать о себе знать нашим небесным соседям», не так уж далеко.

Универсальный язык Вселенной

Большинство современных ученых считает, что «космический язык», лингвистика космоса должна строиться на математике. Именно она является тем «универсальным языком», который может быть понятен и доступен всем разумным существам космоса. Еще много лет назад предлагался следующий способ связи с жителями Марса: выстроить в бескрайних равнинах Сибири гигантский светящийся треугольник, который бы «рассказывал» о теореме Пифагора. Заметив его, марсиане догадались бы, что нашу планету населяют разумные существа.

Многие ученые предлагают начать «радиобеседу» с космическими существами, неведомыми нам, передачей натурального ряда чисел: один сигнал, два, три, четыре, пять… С изложения основ математики начинается и недавно вышедшая книга о космическом языке, которая приобрела уже довольно широкую известность. «Линкос» (лингвистика космоса) — так озаглавил свой интересный труд о «построении языка для космической связи» голландский ученый Ганс Фройденталь.

Фройденталь уже с первых страниц делает существенную оговорку: «линкос» — это абстрактная схема языка, а не его конкретное «физическое» воплощение. Подобно тому, как буквы языка отличаются от звуков речи, так и «линкос» отличается от той конкретной формы — радиосигналов, световых вспышек,— в которой он будет воплощен при помощи техники связи. Однако Фройденталь считает, что первые «буквы» космического языка должны быть «звукоподражательными», своего рода «космическими междометиями».

Изложение основ математики начинается именно с них. Вначале передается короткая вспышка света или радио — «пик!»: одно, второе, третье. Затем следует специальный знак «больше», а потом два «междометия». Тот же самый знак «больше», следует между шестью и пятью точками, десятью и пятью и т. д. Аналогично вводятся знаки «меньше», «равно», «плюс», «минус». Затем излагаются основы двоичной системы счисления, объясняются понятия элементарной алгебры и т. д.

«Кто-то осторожно и тихо постучал в стекло. Через полминуты стук повторился. Желтая цепочка глаз отодвинулась на несколько метров.
— Они приглашают нас выйти, — сказал Князев».

Вот каким образом изобразил писатель Г. Мартынов в своей объемистой трилогии «Звездоплаватели» знакомство людей и обитателей Венеры. Еще не зная внешнего вида обитателей Венеры, герои Мартынова считают, что стук в окно непременно означает вежливую просьбу выйти. Ведь перед космическим кораблем «землян» была обнаружена пища! «Принеся свой хлеб к звездолету, жители Венеры показали этим, что хотят мира. Понять их поступок иначе было невозможно»,— заявляет автор устами одного из своих героев.

Все совсем как у людей, хотя обитатели Венеры оказываются «странными существами, точно сошедшими со страниц волшебной сказки — с тремя черными глазами, и тонкими плоскими ртами». Но это не мешает им совершать «языческое поклонение огню», приносить «дары» — «чашу». «Жестом руки, совершенно такими же, как у людей, венерианин пригласил обоих звездоплавателей идти за ним», — пишет Мартынов.

Как просто! Прилетел человек на Венеру, обитатели чужого мира приносят «дары», снимают шляпы, вежливо кланяются и, дружески подмигнув третьим глазом, приглашают: «Пожалуйста! Следуйте за нами», сделав рукой жест, «совершенно такой же, как у людей»…

Итак, проблема поведения. Она, пожалуй, еще более сложна, чем проблема языкового общения. Можно ли разъяснить неведомым обитателям космоса наши поступки, нашу мораль, наши принципы поведения даже в том случае, если мы сумеем объяснить правила математики?

Книга Фройденталя — и в этом большая заслуга ее автора — показывает, что с помощью «универсального языка» Вселенной — математики можно объяснить даже правила морали! Проблеме поведения в «Линкосе» отведено главное место.

«Линкос» излагает правила морали

Объяснение нашего поведения Фройденталь начинает с того, что вводит понятие актера. Конечно, этим актером не является Бред Пит или Леонардо ди Каприо. Актеры Фройденталя — это некие абстрактные лица, ведущие разговор на «линкосе» на математические темы. Один актер — А — всегда ставит задачу, другой — В — всегда решает эту задачу верно, а третий — С — всегда дает неправильные решения задач. Введя актеров, Фройденталь остроумно объясняет чисто человеческие оценки поведения с помощью математики. И первые из этих оценок — «что такое хорошо» и «что такое плохо». А задает вопрос. В решает правильно, С неправильно. Четвертый же участник беседы, назовем его Д, решает задачу верно, но длинно. Решение это правильное, но плохое, длинное! Таким путем вводятся знаки «хорошо» и «плохо», а затем с их помощью Фройденталь разъясняет на «линкосе» самые различные правила человеческого поведения, вплоть до правил вежливости!

А просит В решить уравнение. С отвечает, и отвечает правильно. А говорит: «Плохо» (ведь он спрашивал не С, а В!). В дает тот же самый ответ, что и С. Актер А говорит: «Хорошо!». Как видите, с помощью математики можно изложить даже такое правило вежливости, как «не отвечай, даже если отвечаешь правильно, на вопрос, который задан не тебе!».

Фройденталь подчеркивает, что нужно затратить немало труда, чтобы разумное существо другого мира поняло наше поведение. Причем предполагается, что это разумное существо, слушатель «линкоса», должно быть, по крайней мере, на уровне развития современного человека. Было бы нелепо объяснять животным чужой планеты нашу математику и культуру, ведь даже наши собственные, «земные» животные не поймут этого! Вряд ли можно ждать понимания «линкоса» и от разумных существ, чье развитие находится на уровне наших первобытных народов или культуры средневековья.

На пороге космической эры

Эра космических полетов только началась. Ученые всерьез подумывают об экспедициях на Марс и Венеру, наших ближайших соседей. Но вполне возможно, что на этих планетах, а тем более на остальных планетах солнечной системы не окажется разумной жизни (и даже просто жизни, как считают многие астрономы и биологи). О полетах к звездам пока приходится только мечтать. Но у людей есть другой способ узнать о своих «братьях по разуму» — космическая связь. Многие ученые высказывают мнение, что уже в будущем столетии людям Земли удастся установить двустороннюю космическую связь с обитаемыми мирами Галактики, во всяком случае, с нашими ближайшими соседями. Вполне возможно, что эта космическая связь начнется с помощью «линкоса», если ученые не разработают еще более совершенного языка.

Автор: Р. Добрушин, А. Кондратов.