Биоэнергетика и ее парадоксы

О перипетиях, которые испытала биоэнергетика в последние десять — пятнадцать лет, написано немало, и. я думаю, будет написано еще больше. История их столь же поучительна, сколь и захватывающа. Это яркая иллюстрация тех процессов, которые происходят рано или поздно, по-видимому, в любой отрасли науки. Кому не известны длительные периоды мучительного застоя, глубокого штиля, которые, кажется, с роковой неизбежностью время от времени возникают в любой отрасли науки. И очень часто — не отсутствие новых технических средств и несовершенство разработанных к тому времени методов являлись тому причиной. Нет, не хватало свежего ветра в паруса, не хватало яркой и мудрой идеи.

Кто не знает крылатого высказывания великого Нильса Бора одному из своих сотрудников, пришедшему к нему с новой идеей. «Идея ваша,— сказал он,— недостаточно безумна, чтобы быть верной».

Трудно представить, чтобы в те самые времена, когда Бор журил своего сотрудника, нашлось бы много людей, всерьез задумывавшихся о необходимости воображения у биолога. И сейчас биология еще остается во многом описательной. Но таинственный мир, скрытый за тонкой оболочкой клетки, может открыться только экспериментатору. Эксперимент, подобно скальпелю хирурга, вскрывает клеточную мембрану и дает информацию о процессах, которые нельзя ни увидеть, ни пощупать. Биохимические эксперименты, поражающие своим остроумием и изяществом, много рассказали нам о жизни клетки, о превращениях органических молекул, о составе внутриклеточных органелл и многое, многое другое. Но чем глубже ученые вторгались в мир клетки, чем меньше становились изучаемые ими объекты, тем запутаннее представал перед ними этот мир, тем необъяснимее становились экспериментальные факты.

Истолкование многих биохимических процессов становилось невозможным без вторжения в мир молекул, в мир составляющих их частиц. И вот здесь биохимиков часто подводила нехватка воображения. Образовался дефицит «безумия».

Далее будет рассказано об одном из доказательств — назовем его «парадокс Бора», — добытом в мире биоэнергетики.

Электрический переворот в биоэнергетике

Я думаю, не найдется ни единого человека, даже весьма далекого от науки, который не представлял бы себе значения энергии для жизни. Образно говоря, энергия — кровь жизни, ее движущая сила. Вот почему проблемы энергообеспечения живого волновали ученых уже на заре становления биологии. Биоэнергетика, родная дочь биохимии, появилась на белый свет не без участия химии и физики. Являясь коллективным детищем, она развивается на самом стыке этих фундаментальных наук. Предмет ее — исследование механизмов превращения энергии в живых клетках — имеет не только чисто научный интерес. Ученые всерьез надеются, что понимание деталей таких механизмов даст мощный стимул к развитию медицины и энергетики — далеких друг от друга практических наук.

Более двадцати лет, размышляя о путях трансформации энергии в клетке, ученые рисовали схемы, имеющие большее сходство с математическими уравнениями со многими неизвестными, чем с биохимическими формулами. Им казалось, что энергия, выделяющаяся в живой клетке при окислении питательных веществ, или энергия Солнца, усвояемая клеткой при фотосинтезе, преобразуется в энергию уже, верно, знакомого читателю универсального донора энергии — АТФ через некоего высокоэнергетического его предшественника, так называемого интермедиата окислительного фосфорилирования, или иначе синтез АТФ. Без такого промежуточного звена уравнения не уравнивались.

Интермедиат в соответствии с «химическими» схемами накапливал энергию окисления или солнечную энергию и отдавал ее на синтез АТФ. Формулы с его «участием» были аккуратны, даже изящны и просты в употреблении. Вроде бы цель близка: найти интермедиат, охарактеризовать его — и можно подвести завершающую черту под общим уравнением преобразования энергии в клетке.

Шли годы, а таинственный «мистер Икс» никак не попадал в сети, которые расставили для него биоэнергетики во всем мире. Более того, он процветал и даже… плодился. Да, это было именно так, поскольку для объяснения многих экспериментальных данных приходилось вводить дополнительно целый ряд высокоэнергетических неизвестных. Появились «мистеры Игрек и Зет». По-видимому, если бы дело продолжалось таким образом, то биоэнергетике грозила, кроме всего прочего, перспектива задохнуться в недостаточно обширных для нее пределах латинского алфавита. Но не только это вызвало всеобщее недоумение. Решающий эксперимент, суть которого должна заключаться в поимке и определении «личности» этих неизвестных, становился все более иллюзорным.

Пропасть между началом схемы и ее концом продолжала увеличиваться. Иначе и не могло быть. Результатов появилось много, и результатов часто противоречивых. И для каждого из них необходимо было отыскать свое место на общей схеме. А загадочный Икс всякий раз исчезал в тот момент, когда, казалось бы, он должен был быть пойман. У него оказалось надежное прикрытие — исключительная гибкость, подвижность, которой он и обязан был обладать, исходя из теоретических рассуждений.

Ничто не могло поколебать всеобщего пессимизма. На море биоэнергетики установили штиль. Движение мысли замерло.

И как бы хорошо сказать в этом месте: «Но вот выступил Митчел…» Митчел действительно выступил. В английском журнале «Природа» появилась его небольшая работа, в которой он излагал основные положения своего «хемиосмотического» принципа энергетического сопряжения — того, как, в его понимании, энергия питательных веществ или Солнца переходит в энергию АТФ. Но, увы! Бури не случилось. На статью в «Природе» практически не обратили внимания. Никто всерьез не воспринял новые идеи. Столь необычны они были.

К тому времени было уже хорошо известно, что окисление питательных веществ идет в митохондриях. Был известен и главный функционер окисления — дыхательная цепь, то есть комплекс ферментов, соединенных последовательно и вмонтированных во внутреннюю мембрану митохондрий. Электроны, отщепляемые от питательных веществ, пробегают по дыхательной цепи, чтобы соединиться в конце ее с кислородом и образовать воду. В процессе своего движения богатые энергией электроны постепенно ее теряют; она подхватывается особым ферментом, встроенным в ту же мембрану,— АТФ-синтетазой, синтезирующей АТФ. Вот тут-то, между дыхательной цепью и АТФ-сннтетазой, и скрывался отряд неизвестных.

Вы заметили: события разворачиваются в мембране! Это воспринималось почти как курьез. Ни одна из предложенных схем энергетического сопряжения не учитывала столь непреложного факта. Никто не мог толково объяснить необходимость мембраны в энергетическом деле. Но, наконец, нашелся исследователь, который отнесся ко внутренней мембране митохондрий всерьез. Мембрана у него — главное действующее лицо, а не просто вместилище ферментов. Построенные из белков и фосфолипидов — жироподобных веществ, мембраны, как известно, могут выполнять массу полезных функций. И главная среди них — функция разделения, разграничения различных объемов. Мембраной клетка ограждает себя от внешней среды. Двумя мембранами защищают митохондрии свою внутреннюю кухню от цитоплазмы. Одно из ценнейших качеств различных мембран — их селективность, способность пропускать одни вещества и служить надежной преградой для других.

Для обоснования своей гипотезы Митчел учел все важнейшие свойства биологических мембран и, кроме того, продумал ту архитектуру, которой должны обладать мембраны, сопрягающие перенос электронов с синтезом АТФ. Можно сказать, что во внутренней мембране митохондрий Митчел навел образцовый порядок. Ферменты дыхательной цепи заняли в ней свои определенные места.

Итак, определив главное действующее лицо и место основных событий, Митчел представил, как эти события могут развиваться. Поскольку дыхательная цепь теперь не на правах «бедной родственницы», а на правах «хозяйки», то и занимает она всю толщу мембраны, а не ютится на ее поверхности. Это очень важное предположение, так как в таком случае ферменты дыхательной цепи должны переносить электроны с одной поверхности мембраны на ее другую поверхность. Таким образом, при окислении молекулы питательного вещества выделяющаяся химическая энергия преобразуется в энергию электрическую. Примерно так, как это происходит на любой тепловой электростанции при сжигании топлива. Только генератор в митохондриях — дыхательная цепь. Более того, по Митчелу, каждый из ферментов дыхательной цепи — миниатюрный генератор электрического тока, способный самостоятельно зарядить мембрану.

Да полноте! — скажете вы. — Виданное ли дело: белки — а ведь именно из них состоит дыхательная цепь — генераторы электричества. Не из области ли это фантастики? Минуту терпения!

Рассуждения продолжаются. Итак, дыхательная цепь зарядила внутреннюю митохондриальную мембрану подобно конденсатору. Стоп! Если аналогия с конденсатором, то?.. Да-да, мы помним, что между обкладками конденсатора располагается изолирующий слой. Это очевидно, иначе бы потенциал не смог удержаться. Малейшее нарушение изоляции — и пробой, разряд электрического тока. Значит, мембрана должна быть изолятором, и прежде всего — для носителей электричества. Внутри мембраны должен быть так называемый гидрофобный барьер, запрещающий заряженным частицам переходить мембрану где им вздумается. Еще один важнейший постулат.

А что же дальше? Мы уже знаем, сколько полезных функций может обеспечить мембранный потенциал своей энергией. А как же АТФ? Каким образом можно решить проблему ее синтеза, если мембранный потенциал действительно существует? И опять все просто: на следующем этапе электрический потенциал, достигнув определенной величины, включает работу АТФ-синтетазы. Электрическая энергия вновь преобразуется в химическую, в энергию АТФ.

Даже высказанные в общем виде, эти идеи открывали широкие возможности для их доказательства или опровержения. Не так-то просто сделать разумное предположение, но не менее сложно найти пути к его опровержению или доказательству. Предположения Митчела отличались завидными свойствами. Любое из них поддавалось экспериментальной проверке. Но даже это не стимулировало в ту пору активность экспериментаторов.

Прошло пять лет. Вернувшись после длительного перерыва к занятиям биоэнергетикой, Митчел с удивлением обнаружил, что его идеи не нашли никакого отклика. Ученый принимается за эксперименты сам. Несколько месяцев работы — и на столе результаты, указывающие на существование мембранного потенциала у митохондрий. Так был заложен первый камень в фундамент нового представления о течении энергетических процессов в клетке хемиосмотической теории энергетического сопряжения.

Но и это не все. Ученый приходит к выводу, что принцип сопряжения един не только для митохондрий, но и для хлоропластов растений, для фотосинтетических бактерий и водорослей.

По Митчелу у фотосинтетиков солнечная энергия также преобразуется в электрическую и используется по назначению. Фактически так, как это происходит в митохондриях. Так что же? Еще одна унифицированная форма энергии в клетке? Наряду с АТФ? А почему бы и нет?! Электрическая энергия, как мы знаем, обладает массой достоинств. Электричество, при наличии особых трансформаторов, можно легко превратить в другие виды энергии — в тепловую и в химическую. Его легко передавать на далекие расстояния. И почему бы клетке не воспользоваться этими достоинствами?

Белковые электростанции

Как вы уже заметили, гипотеза Митчела стоит на одном-единственном ките — мембранном электрическом потенциале. Естественно поэтому к нему и основное внимание сторонников Митчела и его яростных противников.

Прошли годы… И целенаправленные поиски мембранного потенциала не пропали даром. Во многих лабораториях мира накапливались косвенные данные, указывающие на его существование. А наиболее впечатляющие результаты были получены учеными в лабораториях В. П. Скулачева и Е. А. Либермана.

Кажется, в мембранный потенциал начинали верить. Но необходимы были еще более наглядные, еще более прямые эксперименты. И возможности для этого появились. В лаборатории Э. Ракера, в США, предложили метод, который позволил исследовать изолированные белки дыхательной цепи по отдельности — в искусственных мембранных пузырьках. А вот мембранный потенциал там удалось зарегистрировать только косвенным методом. Потенциал вроде бы образовывался. Но это «вроде»! Оно недостаточно, чтобы сломить неверие ученых. Кажется, нет более недоверчивых людей.

Настоящая удача сопутствовала сотрудникам В. П. Скулачева. Метод, который удалось разработать, прост, нагляден и универсален…

Необычная суета и беспорядок поразили однажды меня, пришедшего в лабораторию в обычный час. Море света и переплетающиеся змеи проводов. Постоянные обитатели наших комнат растворились среди незнакомых энергичных людей. Вскоре стало ясно, что снимается небольшой телевизионный фильм о белковых генераторах электрического тока. Режиссеру необходимо запечатлеть на пленке мембранное электричество. Мы разводим руками: увидеть электричество еще никому не удавалось. Можно увидеть только его проявления. Например, движение стрелки вольтметра.

К прибору попросили встать меня. Прибор этот содержал два отсека с электролитом. В них опускают по электроду. А к крошечному отверстию, которое, словно окошко, соединяет отсеки, я подношу каплю растворенных фосфолипидов: быстрое движение — и отверстие закрывается плоской пленкой-мембраной. Стрелка вольтметра стремительно отвечает на это событие — устанавливается разность потенциалов. Слышу, как за спиной застрекотала камера. Теперь главное — в один из отсеков вношу невидимые глазу мембранные пузырьки, содержащие один из ферментов дыхательной цепи митохондрий… А теперь нужно немного подождать, пока они прилипнут к плоской мембране.

Я отошел от прибора. И каково же было негодование режиссера, узнавшего о предстоящей паузе! Съемочная группа, как обычно, не могла ждать. Нужно было что-то делать. Рассчитывая больше на чудо, чем на торжество науки в этом маленьком эксперименте, добавляю немного вещества, способного стимулировать перенос электронов через модель митохондрии. И делаю это, по-видимому, не очень осторожно. Плоская мембрана рвется, и стрелка вольтметра стремительно возвращается к нулю. По радостным возгласам за спиной чувствую — это всех вполне устроило. Шум за спиной смолкает. Довольная съемочная группа переносит свои аксессуары в другую комнату.

Оставшись один, в спокойной обстановке, вновь закрываю отверстие в ячейке мембраной, жду положенное время после добавления ионов кальция (они содействуют прилипанию пузырьков с ферментом), даю в ячейку источник энергии, включающий поток электронов в ферменте, и наблюдаю действительную генерацию электрического потенциала.

…Типичный наш эксперимент выглядел почти таким, каким его засняли для телевизионного «шоу». К сожалению, за кадром осталась наиболее тяжелая часть работы: выделение, очистка ферментов и реконструкция их свойств. Терпение увековечить не так-то просто.

И вот оказалось, что любой из ферментов дыхательной цепи митохондрий, взятый в отдельности, работает как миниатюрный генератор электрического тока. Более того, мини-электростанцией становится и АТФ-синтетаза. если ей дать АТФ. Работая в обратном режиме, АТФ-синтетаза образует мембранный потенциал. Все — как предсказал Митчел. Идея о существовании белковых генераторов электричества в живой природе подтвердилась!

И менее убедительные доказательства — из мира фотосинтетиков!

Для чего нужен солнечный свет?

…Это невозможно забыть. Зрелище, поверьте, фантастическое! Бездна солнечного света. Желтые безграничные дали. Среди выжженных песков, словно сочные орхидеи, красно-фиолетовые озера. Одно, два, на многие километры… Что это — фрагмент марсианского пейзажа? Нет-нет, всего лишь кусочек калифорнийской пустыни. А фиолетовость в калифорнийских озерах — от галофильных бактерий, обожающих соленую воду. Клеточные мембраны этих бактерий нашпигованы поразительным произведением природы — бактериородопсином, весьма напоминающим по своим свойствам зрительный родопсин в наших глазах. Вот только функция у него оказалась чрезвычайно специфической… И совершенно не ясной.

Кажется, совсем уж невероятно представить себе «микробное зрение», и все же находились горячие головы, которые высказывали такие предположения для объяснения функции бактериородопсина. Увы, действительность оказалась далекой и от этих смелых предположений.

Всевозможные исследования бактериородопсина проводил профессор В. Стокениус из Калифорнии. Освещая как-то суспензию пурпурных бактерий и параллельно измеряя концентрацию ионов водорода в ней, ученый обратил внимание на таинственное появление протонов в среде, в которой плавали бактерии. После выключения света ионы водорода исчезали. Не совсем твердо представляя себе возможное объяснение этого явления, Стокениус поделился своими наблюдениями с В. П. Скулачевым, с которым счастливая судьба свела его на одной из международных конференций.

Как рассказывал Владимир Петрович, сомнений у него практически не было: на мембранах бактериальных клеток явно появлялся электрический потенциал. Следы вели к нему… А бактериородопсин под действием солнечного света работал, как мощный насос, перекачивая ионы водорода с одной стороны мембраны на ее другую сторону. Это было нечто совершенно уникальное. Это было открытие «бесхлорофилльного фотосинтеза»! Итак, становилось ясным, зачем галофильным бактериям нужен бактериородопсин. Для них этот белок был своего рода палочкой-выручалочкой. В неблагоприятных условиях среды он становится единственным источником их существования.

Да, но это стало очевидным лишь позже. А тогда предположения Стокениуса и Скулачева нуждались в капитальной проверке. И она состоялась. Вернувшись из США, Владимир Петрович инициировал изучение энергетики бактериородопсина. Выделение, реконструкция и измерение электрических свойств его показали — это тоже молекулярный генератор электрического тока!

Чудо-белок оказался поразительно стабильным. В изолированном виде он мог стоять в банке в холодильнике месяцами и оставаться активным. А бактериородопсиновые мембранные пузырьки, приклеенные к плоской мембране, работали часами, сутками, заставляя стрелку вольтметра мчаться за край шкалы, а перо самописца, записывающего показания прибора, — за край бумажной ленты. При освещении пузырьков потенциалы достигали 200, 250 и более милливольт! Работать с бактериородопсином было приятно.

Особенно успешно пошла работа после того, как в группе Л. А. Драчева А. Кауленом и А. Семеновым был применен вместо мембран фильтр, пропитанный фосфолипидами. Если раньше мембрана частенько «капризничала», в любой момент могла подвести, порваться, зачеркнув тем самым многочасовые усилия, то фильтр оказался надежным помощником.

Время его жизни — почти неограниченное, надежность — почти стопроцентная. Прояснялись и перспективы исследований «бактериородопсиновой энергетики». Очевидно, мембранные фильтры с бактериородопсином, включенные последовательно, могут составить прекрасную батарею. Выставляй такую батарею на балкон в солнечный день и запасай впрок электричество!

Используя методы и идеи, предложенные Л. А. Драчевым и его сотрудниками в лаборатории В. П. Скулачева, бактериородопсиновую батарею собрал в Калифорнийском университете Л. Пакер. (Благо, не пришлось далеко ходить за бактериородопсином!)

Электрическая лампочка, подключенная к такой батарейке, горела 90 минут. Оказалось, кроме того, что эта система сохраняла свою «боеспособность» в течение шести месяцев. И хотя сейчас еще весьма далеко до бактериородопсиновых электростанций где-нибудь в Каракумах или в Калифорнии, но это уже не фантастика.

…А как обстояли дела у других, обычных фотосинтетиков, не обладающих столь экзотической энергетикой? Ответ на этот вопрос был получен нами совместно с М. Ильиной и В. Самуиловым.

Марина вынула из хлоропластов листьев гороха фрагмент фотосинтетической цепи переноса электронов, а Виталий разобрал на части энергетические органеллы бактерий. Его целью было получение реакционных центров — того самого святилища, куда попадает солнечный свет. Из полученных препаратов мы соорудили искусственные мембранные пузырьки — упрощенные модели энергетических систем. И все они работали.

Использовав прямой метод измерения мембранного потенциала в ней, мы убедились —«аксиома Митчела» действует и здесь, а у нас в руках еще два молекулярных генератора электрического тока.

И вот теперь стало ясно, для чего растениям нужен солнечный свет. Вы, конечно, догадались — чтобы делать электрический мембранный потенциал! Создавать аккумулятор энергии.

Нет никаких сомнений, что доказательство существования этого явления, ставшего сейчас совершенно очевидным, открывает многообещающие горизонты. И прежде всего в области солнечной энергетики: энергетический кризис… Трудно найти газету, в которой бы не содержались материалы по этой злободневной для всего человечества проблеме. Подсчитываются топливные ресурсы, исследуются нормы потребления, строятся мрачные прогнозы. Ученые все чаще обращают свое внимание на новые, нетрадиционные источники энергии. И, конечно, на Солнце. Практически вся энергия на Земле от него, нашего дневного светила. И, тем не менее, мы почти не умеем использовать то, что щедро оно дарит нам ежедневно. Использование аппарата биосинтеза, с высокой эффективностью преобразующего энергию солнечного света в электрическую, или, возможно, принципов его функционирования, если они будут поняты, очевидно, позволит решить нам эту проблему.

ЛЭП — в клетке?

Многие, по-видимому, видели красочные схемы энергосистем. От ярких лампочек- электростанций в разные стороны разбегаются мигающие змейки линий электропередачи. От источника электричества — к его потребителям. Для электричества не существует расстояний, конечно, при наличии электропроводов.

Мысль о том, что мембранное электричество — форма энергии, идеальная для ее транспорта в клетке, была высказана впервые В. П. Скулачевым. В то время от этой идеи отмахнулись. Еще косо смотрели на саму возможность существования мембранного потенциала.

И все же ее не забыли. А после окончательного доказательства бытия белковых электростанций проблема передачи электрической энергии на большие расстояния (конечно, в масштабах клетки) становится как нельзя более актуальной. И не только в виде АТФ.

…Адовы трудности преодолевают вещества во время своего движения в толще клетки. Цитоплазма ее меньше всего напоминает парк с чистыми, прямыми дорожками, с аккуратно подстриженными газонами. Это скорее нехоженая карстовая пещера, где каждый шаг путешественника — преодоление самого себя. На пути всех молекул, и в частности молекул питательных веществ,— бездна преград: миллионы других молекул, многочисленные мембраны, заполняющие цитоплазму и рассекающие ее на различные отделы. Те же ограничения и для кислорода — главного окислителя животных и растительных клеток.

И если какой-то из клеточных отсеков испытывает энергетический голод, что может быть удобнее электричества для его быстрого удовлетворения: скорость электрического тока, мы знаем, огромна. Пробежав вдоль мембраны, минуя все преграды, он включит АТФ-синтетазы там, где это необходимо.

Так что же может претендовать на роль ЕЭС и ЛЭП в клетке? Конечно, митохондрии! У них есть все необходимое для этого. Но для того чтобы перенести энергию электрического поля на расстояния, соизмеримые с размерами клеток, просто митохондрий недостаточно, должны существовать гигантские митохондрии, которые могли бы пересечь клетку от одного края до другого. Вот и определился объект поиска. Он начинается не на пустом месте. Прецеденты есть. Гигантские митохондрии часто находили в одноклеточных организмах. Не так давно были описаны большие митохондрии в клетках печени крысы.

Сложность такого рода исследований — в необходимости проведения серийных срезов клеток. Хорошо рассмотреть митохондрию можно только под электронным микроскопом, и для этого нужно подготовить тончайший срез ткани. Представьте себе, что за картину мы увидим в плане, если сделаем один-единственный срез, ну, скажем… осьминога. Если срез пройдет через его щупальца, мы увидим несколько круглых или овальных дисков, если через его тело — один большой диск, в том случае, если срез пройдет под углом, будет видно и то и другое. И в то же время ни одна из этих картин не поможет нам представить истинный облик этого хищника.

Примерно то же самое случалось и при срезах клетки. Они давали совершенно разные сведения в одиночку в зависимости от угла наклона. Только параллельные и последовательные срезы одной клетки, от края до края, и последующая реконструкция объема на основе увиденного могут дать действительную картину.

А где же искать гигантские митохондрии у животного? Конечно, в тех самых тканях, в которых могут возникнуть трудности с транспортом веществ, участвующих в энергетических процессах. И прежде всего — в мышечной ткани. Клетки мышц велики по размеру, энергии им нужно чрезвычайно много. Кроме того, при интенсивной работе мышц в центре волокон может возникнуть дефицит кислорода и питательных веществ, которые поставляются вместе с кровью.

В. П. Скулачев предложил Л. Бакеевой, которая имела большой опыт в микроскопировании митохондрий, исследовать мышечные волокна диафрагмы крысы. Результаты, полученные Бакеевой, захватили воображение. А модели — объемные модели митохондрий, которые были созданы на основе серийных срезов, перевернули все наши представления о трехмерной структуре митохондрий мышечных клеток. Длинные, переплетающиеся, ветвящиеся тяжи митохондрий заполнили все пространство клетки. В отдельных случаях это была явно одна митохондрия, в других — их было несколько, и уж никак не десятки и сотни, как это считалось раньше. Полученные данные позволили авторам говорить об определенной митохондриальной системе в мышечной клетке, о мттохондриальном ретикулуме. И еще… Создается впечатление, что начинаются митохондрии там, где много питания и кислорода. Поразительные совпадения! И совпадения ли?..

Пока нет достаточных оснований утверждать, что транспорт энергии происходит так, как это предлагает гипотеза. Необходимы детальные эксперименты. И все же хочется в нее верить! Переворот в биоэнергетике продолжается.

Невероятной казалась гипотеза Митчела о том, что мембранный потенциал может непосредственно обеспечивать движение у бактерий, без участия АТФ, за счет своеобразного электромотора. И вот А. Глаголевым в отделе биоэнергетики МГУ поставлены опыты, результаты которых заставляют и в это поверить. Неожиданным было предположение Л. Гринюса из Вильнюсского университета о том, что мембранный потенциал участвует в транспорте ДНК У бактерий. Но, тем не менее, получены первые экспериментальные указания. Мир биоэнергетики, заставивший поверить в абсурдные «электротехнические» идеи…

Автор: А. Кондрашкин, кандидат биологических наук.