Гуси и поведение животных

Многие из теорий выдающегося австрийского зоолога К. Лоренца о поведении животных основаны на его наблюдениях за серыми гусями. Одного гусенка, которого Лоренц вынул из яйца, он назвал Мартиной. Она следовала за ним повсюду, как верная дочь. Однажды Мартина продемонстрировала ученому, как формируются привычки у животных, а возможно, и у человека.

Гусенок научился провожать Лоренца поздно вечером до его спальни, поднимаясь при этом по лестнице. Сначала, правда, по лестнице Мартину приходилось нести на руках, но ей очень не нравилось, когда ее брали в руки, поэтому примерно через неделю ученый решил заставить гусенка преодолеть лестницу самостоятельно.

Это была новая и пугающая ситуация для птицы. Вместо того чтобы идти вслед за хозяином, Мартина бросилась к окну, расположенному около двери, и постояла около него несколько минут, пока не успокоилась, — испугавшись, гуси всегда устремляются к свету. Затем гусыня заняла свое привычное место позади Лоренца и проследовала за ним вверх по лестнице.

На следующий вечер Мартина снова, прежде чем подняться по лестнице, побежала к окну. Это повторялось ежедневно, но с каждым разом она проводила там все меньше времени. Однажды она лишь подошла к окну и сразу же направилась к лестнице.

С этого времени гусыня чувствовала себя в доме совершенно свободно и не боялась больше подниматься по лестнице. Однако несколько шагов в направлении окна превратились в стойкую привычку.

Однажды вечером ученый забыл впустить Мартину в дом. Когда, наконец, он вспомнил про нее и открыл дверь, тут же за дверью он увидел птицу, которая была очень возбуждена. Она бросилась в дом и, не повернув, как это делала обычно, в сторону окна, начала подниматься по лестнице. Но ступив на пятую ступеньку, Мартина, по-видимому, поняла, что допустила какую-то ошибку. Всем своим видом она выражала смятение и собиралась взлететь. Лоренц пишет: «Поколебавшись несколько секунд, она повернула назад, поспешно сбежала по ступенькам вниз и, как будто выполняя очень важную миссию, направилась по своему обычному пути к окну и назад». Лоренц был поражен: «Я едва верил своим глазам. У меня не было сомнения относительно объяснения только что случившегося: привычка превратилась в ритуал, нарушение которого вызывало у гуся сильный страх».

Мартина показала, как действие, которое первоначально преследует конкретную цель, может измениться и превратиться в ритуал, имеющий совершенно иное назначение. Первоначальное же «значение» действия часто утрачивается.

Конрад Лоренц и его подопечная гусыня Мартина.

Наблюдать развитие привычек в поведении у отдельных гусей и пытаться проследить смысл и эволюцию привычек и ритуала в поведении целого вида — далеко не одно и то же. Виды следуют образцам поведения, никак не напоминающим те формы, из которых они развились. Для того чтобы проследить происхождение и смысл подобных «шаблонов» во взаимоотношениях внутри вида, ученому приходится сравнивать поведение разных видов и затем уж строить обоснованные догадки.

Лоренца очень заинтересовали так называемые церемонии торжества победителя у серых гусей и у гусей других видов. Церемония обычно — но не всегда — выполняется супружеской парой. Она очень напоминает «празднование победы». Совершив несколько последовательных атакующих движений, направленных на реального или воображаемого противника, гусак, вытянув шею, отбегает назад к своей подруге, издавая при этом своеобразное кудахтанье.

Гуси многих видов выполняют такую церемонию, но у серых гусей она играет особенно важную роль. Ее соблюдают не только супружеские пары, но и другие члены стаи, а иногда члены нескольких родственных кланов, если они чувствуют угрозу появления на их территории чужой стаи.

Церемония, по-видимому, является выражением «единодушного чувства» и предостережением чужакам. Но происхождение подобных церемоний, по мнению Лоренца, очень различно.

Самец серого гуся — птица в высшей степени агрессивная. Его агрессивное демонстративное поведение распространяется не только на совсем посторонних птиц, но и на ближайших соседей и даже на собственную супругу. Естественно, если бы самец по-настоящему нападал на самку каждый раз, когда она приближается к нему, то на свете уже не было бы серых гусей.

Некоторые рыбы тоже становятся очень агрессивными при виде своей самки, и у них есть в запасе приемы для «холостой разрядки».

У иных видов рыб самка очень похожа на самца. Увидев ее на своей территории, самец приходит в ярость. Однако его атака направлена не на нее. Сначала он быстро плывет по направлению к самке, но в последний момент сворачивает в сторону и набрасывается на первую попавшуюся рыбу (как правило, жертвой оказывается сосед по территории). Такое поведение представляет собой классический пример переадресованной активности. Оно служит двум целям: спасает самку от нападок собственного самца и дает самцу возможность энергично защищать свою территорию.

Многие птицы в подобном «настроении» успокаивают себя при помощи сложных поведенческих актов, которые получили название «успокаивающей церемонии». Самец и самка поворачиваются друг к другу, принимая позу угрозы. Затем одна из птиц — обычно это бывает самец — отходит в сторону и нападает — либо предпринимает ложную атаку — на любую подвернувшуюся птицу или даже на какой-либо неодушевленный предмет.

Одним движением самец «переадресует» свою агрессию, другим — блокирует агрессивные действия партнерши, которая не может напасть, пока не получит соответствующего сигнала. Самка отводит от себя направленную на нее агрессию самца многими движениями, различающимися у разных видов. Большинство этих движений вызывают у самца страшное раздражение против окружающего мира.

Так вот в дальнейшей эволюции относительно простая «церемония умиротворения» превращается в ритуал торжества победителя, который К. Лоренц назвал «любовной церемонией». Этот ритуал устанавливает прочную связь между причастными к нему особями.

К. Лоренц пишет: «Это не что иное, как превращение обоюдной агрессии в свою противоположность. Подобно любым другим инстинктивным актам, любовный ритуал стал необходим для животных, иными словами — стал целью».

У некоторых птиц, например у египетских гусей, церемония торжества победителя очень быстро выдает свое происхождение от агрессии.

Лоренц проделал следующий эксперимент. В огороженное пространство, занимаемое супружеской парой египетских гусей, он подсадил гуся, им незнакомого. Самец пришел в состояние страшного раздражения. Но когда чужак отошел в сторону, самец начал выполнять церемонию «торжества победителя». Она становилась все более буйной и все больше напоминала угрозу. Наконец супруги, вытянув шеи, начали драку между собой. Лоренц считает, что у серых гусей церемония «торжества победителя» более развита, чем у иных птиц; почти утратила сходство с ритуалом «обыкновенной» агрессии, и имеет большое значение сама по себе.

Самец и самка серого гуся образуют супружескую пару на всю жизнь, и церемония триумфа объединяет их больше, чем сексуальное влечение. Молодые птицы могут делать попытки спариваться, но это еще не значит, что они образуют супружеские пары. А если самец и самка начинают выполнять торжественную церемонию, то создание постоянного союза между ними почти гарантировано.

Иногда молодой гусак начинает церемонию триумфа, обращаясь к другому гусаку. Если такое «предложение» будет принято, то между птицами установится связь, в которой нет никаких сексуальных «оттенков», никаких отклонений от нормы. Один из них или оба могут обзавестись семьей. Но в таких случаях обычно самки не допускаются к церемонии триумфа. Связь между самцами оказывается более важной. Лоренц убежден, что подобные союзы между самцами чрезвычайно прочны. Церемония триумфа, выполняемая двумя самцами, более яростна и напряженна. Так как самцы — партнеры по церемонии оказывают друг другу поддержку, в стае они часто достигают высшего иерархического ранга.

Лоренц подчеркивает, что ритуал торжества победителя служит выражением не любви и не дружбы, а только торжества, оппозиционности другим. То, что мы можем назвать «любовью» и «дружбой», развивается у серых гусей из необходимости выполнять эту церемонию.

Серый гусь, выросший в изоляции и лишенный возможности проявить себя в церемонии триумфа, по словам Лоренца, постоянно находится в состоянии депрессии. Он ведет себя иначе, чем обычные гуси, и, будучи подсажен к гусям своего вида, бегает от них.

Сходная картина наблюдается в тех случаях, когда серый гусь теряет своего партнера (обычно, свою супругу) по церемонии триумфа. По-видимому, такая потеря лишает его смелости. Однажды гусь, занимавший высокий иерархический «пост», начал убегать даже от самого маленького и слабого члена стаи. Поэтому у «холостого» гусака меньше шансов выжить, чем у гусака-супруга.

Гибель или исчезновение партнера — явление довольно обычное. И если бы все «вдовы» и «вдовцы» погружались в стойкую депрессию и быстро погибали, это было бы в высшей степени неблагоразумно с точки зрения адаптации. Поэтому через некоторое время, — различное у разных особей, — серый гусь, оставшийся без партнера, может установить, проведя церемонию триумфа, новый союз с другой птицей из стаи.

Вызывает смятение умозаключение Конрада Лоренца, сделанное на основе изучения им серых гусей, что «дружба» и «любовь» невозможны без агрессии. Он отмечает, что у неагрессивных стадных животных нет персональных связей. У тех же животных, что агрессивны лишь в период брачного сезона, на это время и возникают «дружеские» связи. Только у таких чрезвычайно агрессивных животных, как серые гуси, связи могут устанавливаться на всю жизнь. Иными словами, без ненависти не может быть и любви. Согласно теории Лоренца, процесс, который превращает то, что мы называем ненавистью, в любовь, протекает следующим образом.

В основе этого процесса лежит агрессия, от которой как ветвь рождается «переадресованное» поведение и возникает церемония умиротворения. Ритуализация церемонии связывает между собой особей, которые выполняют ее друг для друга. Благодаря этому церемония сама по себе приобретает ценность для эволюции. Прочно связанные брачные пары лучше заботятся о потомстве, и хорошо объединенные группы успешнее защищают свою территорию.

В конечном счете, сама по себе церемония и присутствие при ней партнера из стаи становятся необходимыми для каждого отдельного животного.

Можно ли проводить сравнение между поведением серых гусей и человека? Конрад Лоренц думает об этом так: «Мы можем быть уверены, что каждый из этих инстинктов имеет очень специальное, жизненно важное значение в каждом случае почти или совсем одинаковое у серых гусей и у человека. Только таким образом могло развиться соответствие в поведении животных и человека».

Не все ученые согласны с тем, что можно проводить свободные параллели между поведением животных и человека, особенно, если речь идет о биологически столь далеких от человека объектах, как серый гусь.

Это один из тех вопросов, которые служат предметом жарких научных споров современности.

Автор: А. Очинская.