Козодой птица

Птица эта не строит гнезд, голос ее меньше всего похож на птичий, и в случае необходимости она умеет притворяться обломком коры, упавшим на землю. Таков козодой. Впрочем, если рассматривать его в музее, он не производит особого впечатления. Это неярко окрашенная птица (смесь коричневого, желтоватого, серого и нескольких белых пятен). У нее крошечный клюв и очень большой рот, так как она питается насекомыми, которых схватывает на лету. По этой же причине у козодоя длинные и острые крылья. И наконец, большие глаза — козодои ведут сумеречный и ночной образ жизни.

Но если эту же самую птицу посадить на лесную подстилку среди прошлогодней хвои, шишек и обломков коры и если она закроет свои темные блестящие глаза, несимметрично сложит крылья за спиной, то будет походить на сучковатый обломок ветки больше, чем сама ветка…

Ну, а теперь об образе жизни этой птицы. Зимующий в Африке козодой прилетает в наши широты в разгар весны. О его появлении можно судить по крику, который начинает звучать в лесу на вечерней заре, особенно в теплые, прозрачные вечера. Уэрррррр, — заводит козодой, причем кричит не только самец, но и самка. Раскатистое «ррррр» раздается без всяких пауз две-три минуты подряд. И непосвященные думают, что где-то вдали работает трактор. В этом нет ничего удивительного, потому что голос козодоя гораздо более похож на отдаленный шум мотора, чем на обычные птичьи рулады.

А когда приходит время гнездиться, козодой не строит гнезд. Он откладывает на лесной подстилке из порыжелой прошлогодней хвои одно светлое яйцо и немного его насиживает. На следующую ночь козодой откладывает второе, последнее, яйцо и принимается насиживать основательно. И тогда можно подумать, что одним обломком коры стало больше на лесной поляне. Любопытно, что сидящий на гнезде козодой всегда поворачивается головой к солнцу: тогда он отбрасывает наименьшую тень.

Целый день птица сидит на гнезде, полузакрыв глаза, и никогда добровольно не покидает свой пост. Только к заходу солнца начинается оживление: на смену прилетает партнер. Он опускается на землю против козодоя, насиживающего днем, клюв к клюву, нахохливается и по земле продвигается вперед. Первый козодой сползает с яиц и беззвучно скрывается.

Но когда в небе загораются звезды, оба козодоя по нескольку раз вдвоем улетают на просеки, вырубки или лесные поляны. Их черные стремительные силуэты отчетливо видны на фоне догорающего неба. Раздается, то затихая, то усиливаясь, «уэррррр»… а иногда, подобно стуку кастаньет, слышится сухое «так-так-так, так-так-так». Это козодои на лету ударяют занесенными за спиной крыльями.

Налетавшись, один из них возвращается к своим обязанностям (большую часть времени насиживает яйца все-таки самка). Вот тут-то и оценишь светлую окраску яиц козодоя, которая помогает птице находить их в ночном сумраке леса. Козодой прикрывает своим телом смутно белеющие в темноте яйца, и утреннее солнце освещает ничем не примечательную лесную полянку.

В двух шагах от этой полянки вьется лесная дорога, по которой проезжают грузовики, с треском проносятся мотоциклисты, сотрясают землю тяжелые тягачи. Проходим по этой дороге, и мы и приводим желающих посмотреть на это чудо. В первый момент козодой широко открывает глаза, чтобы оценить степень опасности, а затем закрывает их плотно. Теперь он полностью утрачивает сходство с птицей. И ни один из новичков не может найти его на площадке земли в два квадратных метра.

Постепенно у козодоя складывается невысокое мнение о человеческой наблюдательности, и он даже не всегда зажмуривается при нашем появлении. Несколько уязвленные, мы решаем узнать, как будет вести себя козодой, если мы дадим ему понять, что видим его.

Один из нас ползком медленно приближается к козодою. Как обычно, заметив опасность, птица широко открывает глаза, а затем замирает, зажмурившись. Лицо человека постепенно приближается, и, когда их разделяет менее полуметра, козодой начинает преображаться. Он плавно приподнимается на лапках (одновременно приподнимается и все его оперение), отчего прямо на глазах увеличивается в размерах. В это же время откуда-то из недр этого взъерошенного существа начинает доноситься приглушенный рокот. Затем козодой медленно расправляет и ставит вертикально ближайшее к врагу крыло, расцвеченное чисто ястребиной полосатостью. Для большей наглядности он подставляет свое устрашающее крыло к самому лицу человека, который замирает неподвижно на месте. Через некоторое время козодой так же медленно расправляет второе крыло. И начинает топтаться на месте, чтобы человек смог рассмотреть и оценить оба его крыла. Человек, движимый естественным любопытством, подается немного вперед, и тогда козодой, перестав бряцать оружием, внезапно бросается в лицо своему врагу. Человек не выдерживает натиска: он отшатнулся. И мы засчитываем ему поражение.

Через несколько дней (на восемнадцатый день насиживания) появляется первый птенец, а днем позже — второй. И с первых же часов они издают тихие звуки, более всего похожие на то, как скулит щенок. Только что вылупившиеся птенцы покрыты коричневатым пухом, а вот верхняя часть головы, шеи и спины у них совершенно голая. И взрослые козодои еще долго будут согревать их.

Но на тихой лесной полянке среди прошлогодней хвои и шишек появляется совсем новая, бросающаяся в глаза деталь: в двух- трех птичьих шагах от сидящего на птенцах козодоя лежат четыре половинки светлоокрашенной, а потому и хорошо заметной скорлупы яиц. Что это? Излишняя самоуверенность или просто небрежность?

Ни то, ни другое. Дело в том, что в период выкармливания птенцов козодои продолжают ночные игры над лесными полянами и, возвращаясь к птенцам, по-прежнему ориентируются по светлой скорлупе яиц. Мы пробовали прятать скорлупу, и птицы беспомощно метались над местом, где лежали, прижавшись друг к другу, маленькие птенцы, голос которых был еще слишком слаб для того, чтобы его могли услышать прилетевшие птицы. А о том, чтобы заметить их в темноте, не могло быть и речи.

Если окружающий мир не таит в себе никаких угроз, маленькие козодои неподвижно лежат на земле. Но если не в меру любознательный натуралист нарушит их покой, они убегают. Быстро перебирая лапками, помогая себе крошечными крылышками, пища, спотыкаясь и падая, птенцы стараются уйти от опасности. В эти первые дни, когда они еще не в состоянии постоять за себя, их защищают старые птицы: они отводят врага, притворяясь ранеными, а по вечерам даже стремительно налетают на него, лишь в последний момент сворачивая в сторону.

Но уже недельные птенцы защищаются сами. Они не нарушают добрых традиций козодоев: старайся, чтобы тебя не заметили, — это самое верное дело. Ну, а если не повезло? Тогда переходи в наступление и, прежде всего, старайся запугать своего врага. Для начала рекомендуется широко открыть огромный розовый рот и издать поистине змеиное шипение.

С каждым днем дух бродяжничества все в большей степени овладевает молодыми козодоями. Они уже не сидят на месте. Теперь прилетающие с кормом родители (козодои кормят птенцов по ночам) или сами вызывают их криком, или находят птенцов по их голосам.

Хорошо оперенные, довольно крупные птенцы не сразу начинают летать. Чаще они быстро бегают по земле, балансируя поставленными вертикально вверх крыльями. Идут они всегда вглубь леса. И неизменно по той почве, на которой совершенно незаметно их оперение.

Автор Е. Дерим-Оглу.