Не от того динозавра голова – «динозаврьи войны» в палеонтологии

Бронтозавру на сегодня уже более ста лет. Разумеется, этот гигантский зверь жил 136—190 миллионов лет назад, но людям стал известен лишь в 1877 году. Еще с середины XIX века в цивилизованные центры стали поступать от охотников, проникавших в дебри американского Дикого Запада, кости каких-то огромных животных. Особенно поражали размерами кости, привезенные с верхнего течения Миссури, из Юты, Вайоминга и Колорадо.

Сюда и устремились те, кто стоял у истоков палеонтологии,— Отниель Чарлз Марш из Музея естественной истории имени Пибоди и Эдвард Дринкер Коуп из Питсбургского университета.

Очень быстро они стали чуть ли не монополистами палеонтологических открытий, описав более половины из тех 3200 видов ископаемых позвоночных, что были известны на территории США к началу прошлого века. Но столь же быстро они стали смертельными врагами, и начались длинные, исполненные яростных нападок, как устных, так и в печати, «динозаврьи войны». Каждый исследователь торопился обнаружить, назвать, описать как можно больше новых видов, а по возможности и «закрыть» открытые соперником.

Авторитет обоих палеонтологов сильно пострадал от этой распри. Теперь же стало ясно, что пострадала и сама наука палеонтология.

Дело в том, что в спешке, боясь, что его «обскачет» соперник, исследователь нередко не имел времени разобраться, что именно предстало его очам после полутораста миллионов лет пребывания под землей. Так, О. Ч. Марш впервые описал бронтозавра в 1883 году по остаткам, найденным в 1879 году. Но в действительности он сам же обнаружил его (другую особь, конечно) еще в 1877 году. Обнаружил и назвал апатозавром. А потом, поспешив, не сумел установить, что это — одно и то же существо. С тех пор в науке оно именуется «правильно» — по первой находке, апатозавром, а в популярных изданиях — бронтозавром, как и мы здесь далее привычно будем его называть.

В своих публикациях Марш ухитрился не упомянуть важный факт: восстанавливая облик давно исчезнувшего животного, он снабдил первый его экземпляр черепом, найденным в шести, а второй — в шестистах (!) километрах от остального скелета. Просто обнаруженному чудищу срочно нужна была голова, и Марш придал ему такую, которая казалась ему подходящей. А «подходящие» головы лежали далеко не только в географическом смысле слова; их обнаружили среди остатков не бронтозавров, а другой разновидности динозавров — камарозавра. Так и получилось, что в палеонтологических музеях стоят бронтозавры, украшенные чужой головой.

Не так давно бронтозаврами заинтересовался Джон С. Макинтош из Веслианского университета в штате Коннектикут. Физик по профессии, он «от младых ногтей» увлекся палеонтологией. К нему присоединился палеонтолог-профессионал Дейвид С. Берман.

Эти двое не были особенно скованы ни традицией, ни пиететом перед давними авторитетами. Они заново «перебрали» тонны ископаемых костей, хранящихся в музеях, и установили, что весь скелет бронтозавра удивительно сходен с диплодоком, а вовсе не с камарозавром. Например, передние конечности у бронтозавра, как и у диплодока, очень короткие, всего две трети длины бедренных костей, а у камарозавра — длинные. Хвост у них тоже отличается от камарозавра — он тонкий и длинный, как хлыст. Да и строение позвонков у этой пары сходное и не такое, как у камарозавра…

Короче говоря, все вело Макинтоша с Берманом к выводу: у бронтозавров голова была не та! Животное, что мы видим в музеях, скорее напоминает порождение известной игры в чепуху, где спутаны детали самых разных существ.

И вот настал час признания этого факта. 15 октября 1979 года в Музее естественной истории имени Карнеги состоялась замена курносой камарозавроподобной головы бронтозавра на вытянутую, диплодокообразную.

Новая голова важна не только сама по себе. Она разрешает и немало разногласий, существовавших среди палеонтологов по поводу того, чем питался бронтозавр. Более «нежные» его «новые» зубы в отличие от напоминающих ложку широких зубов камарозавра сходны по виду с карандашом. Ясно, что он жевал не грубую сухопутную, а более мягкую водную растительность, а значит, и жил бронтозавр чаще в воде, чем на берегу. О том же говорят и высоко расположенные ноздри.

До сих пор, судя по черепу, бронтозавра относили к тому же семейству завроподов, что и камарозавр. Теперь он «переезжает» в семейство куда более близкого ему диплодока и становится сородичем всех крупнейших четвероногих, когда-либо населявших нашу планету. А палеонтологические музеи один за другим заменяют голову у своего наиболее знаменитого экспоната.